Читать «Приключения сионского мудреца» онлайн - страница 242

Год пролетел быстро и интересно. Это был первый год работы с больными, занятий медициной. Не предвидел никаких трудностей на экзамене по «пропедевтике». Опросив, простучав и прослушав контрольного больного в клинике, поставил ему диагноз, назначил лечение, и сама «гроза всех» — Мальцева — сказала: «Отлично». Одна треть курса провалила экзамен, все знали, что Мальцевой второй раз сдать сложнее, чем первый. Она считала, что тот, кто не умеет собрать анамнез у больного и поставить ему диагноз, не должен быть врачом. За следующий экзамен тоже не переживал, хотя здесь были «любимые вопросы» у хирургов — ловушки. Как истинные среднеазиаты, они любили показать свои знания и «незнания» студентов, особенно русскоязычных. Они не забыли своих обид за годы учёбы, унижения, когда их считали дураками и они переписывали лабораторные работы. А теперь они имели возможность показать «кито дурак», задавая, например, вопросы, касающиеся концентрации дезинфекционных растворов, способов мытья рук перед операцией, по Спасокукоцкому, и других методов мытья рук столетней и большей давности. Мне угораздило попасть сдавать узкоглазому туркмену, который оказался даже злее киргиза! Как поётся в «народной» песне, которую я знал с детства, наряду с «в лесу родилась ёлочка»: «Не ходите, бабы, низом — там живут одни киргизы, они злые как собаки, разорвут…». После того, как я ответил на все вопросы по билету, туркмен нанёс решающий точный удар: «Расскажите, что вы знаете о нейрохирурге Бурденко Н. Н.», — спросил он меня, хитровато прищурив и без того прищуренные глазки. Такого вопроса не было в моём билете, но я всё же объяснил, что Бурденко выдающийся русский нейрохирург, рассказал, какие операции он разработал, хотя это не обязан был делать, т. к. нейрохирургия была ещё впереди, на четвёртом курсе. И тут он мне расставил «туркменно-профессорскую» ловушку. Возможно, это и была тема его диссертации?! «Что означает Н. Н.?» — спросил у меня хитровато профессор. Это было, вероятно, для него самого очень сложно в студенческие годы. «Имя отчество», — ответил я ему логично. «Скажите полностью!» — настаивал светило. «Ну, Николай Николаевич, наверное», — неуверенно ответил я. «Ага! — злорадно обрадовался туркмен. — Думаете, если Н. Н., то Николай Николаевич?! Нет! Его отчество — Николай Нилович! — открыл он мне самую большую тайну нейрохирургии и получил право мне сказать: — Идите, очень плохо — не знать таких вещей!». И, заглянув в зачётку, где стояли одни «отлично», с удовольствием мне испортил «картину» — влепил туда «удовлетворительно». «Не хочу вам портить зачётку, — сказал коварный светило, — а так вы „два“ заслужили!». Моя оценка напугала всех, ожидавших за дверьми, в особенности, таджикскую часть студентов. Но как раз им-то и не следовало бояться. Они все без исключения сдали экзамен по общей хирургии, и самой плохой оценкой у них оказалась четвёрка. Они все твёрдо решили стать хирургами, профессорами хирургии, и сами получить возможность задавать такие хитрые вопросы.