Читать «Приключения сионского мудреца» онлайн - страница 226

Среднеазиатскую щедрость познаёшь, когда есть ограничения в воде, еде, например. Когда-то в «мирное время», идя из института домой, проходил мимо чайханы, что между институтом и клиникой на мед. городке. И сидящие там сокурсники всегда любезно приглашали отпить с ними чай или отобедать пловом. Я благодарил, шёл дальше и думал: «Какие люди! Вот это гостеприимство — последним поделятся!». А вот сейчас шла «битва за урожай», и они меня уже не узнавали, как Динго, когда жрал баранью голову. Они жадно ели и пили, вырывая из рук чайник, кружку воды, кусок хлеба. И вечером любимое место медиков было у котла, где что-то варилось, где съестным пахло. Некоторые русскоязычные тоже там тёрлись о ноги, например, мои соседи Слесаренко и Шмаров, но местные — «братья меньшие», не сотрудничали со своими «братьями старшими» в вопросах питания. Но нас привезли сюда не для того, чтобы вечером «хорёшеньким жарко» накормить. Каждый день нас кормили дефолиантами, как американцы вьетнамцев, во время битвы за джунгли. На «белое золото», как партия ласково хлопок называла, обрушивались регулярно с самолётов дефолианты, чтобы или листья опали, или наши уши. Ещё каждый участник битвы за урожай имел, как кенгуру, по мешку на животе. И идя вперёд по своей грядке, между выше студенческого роста стеблей с хлопком, срывал и бросал в свой мешок хлопок из раскрытых коробочек. Пройдя такую грядку, превращался в пыльный мешок, и не мог начихаться. За день удавалось не более 14–15 кг «белого противника» одолеть. «Выживу — больше не поеду!» — твёрдо решил я. После работы шёл к мутному арыку с куском мыла и пачкал себя в воде. Затем — уже описанная кормёжка, прогулка с боевой подругой — и спать, не как в Рамитском ущелье. Ночью проснулся от какого-то шума, зажёгся свет. И, как во сне, увидел Разумову и Свету Симоненко, но в этот раз без профессора Фромкина. «Неужели всё же в Рамитском ущелье? Неужели сейчас секс?! Хотя устал — дефолианты не только уши и листья отрывают!» — сквозь сон пронеслось у меня. Рядом с ними стояли Кобаладзе, Опискин и Муслим Калонович. Затем свет погас и «сексуальная бригада» удалилась. Утром Муслим Калонович объявил меня пропавшим, сказав: «Ми тибя вся ноч искал!». — «Где?» — спросил я. «В пистель твоя». — «Зачем?» — испугался я, что за извращенчество такое. «Биля один пустой койка, — объявил извращенец, — ми деляли обход, перид сон, и когда ми спросиль, кито здес лежит, Шмаров сказала вас. Аказался — Слисяренка не бил». — «Это свинский поступок!» — возмутился Кобаладзе. На следующий день приехал ещё один извращенец-садист — декан лечфака Мулатов, зав. кафедрой кожных и венерических болезней. Маленький, но свирепый и косой. «Всех выгонять из института, кито 20 кг не собираит!» — орал он с трибуны, согнав «рабов» в здание сельсовета. «Тут ищо некоторий дисциплин нарушает, не там ночуит!» — подбросил ему, произнеся мою фамилию, Муслимов. «Кито это!? — „по-госплановски“ заревел Мулатов. — Почиму не знаю, скольки он собирает хлопок?! Будиш меньше 20 кг — виганю! — пообещал он мне. — Гиде спыш?!». — «У себя на койке», — ответил я. «Дело в том, что Шмаров на него указал, — пояснил Кобаладзе, — чтобы выручить Слесаренко». Но это уже не интересовало Мулатова. Тут не выдержала, встав с места, и пошла на сцену Света Симоненко, доказав, что украинские фамилии могут хорошо звучать. Она пристыдила Слесаренко и Шмарова, которые свою вину перекладывает на других. «Кито такой, почему не знаю?! — заорал на неё Мулатов. — Иди на места! Сиколька она хлопок собирать?» — спросил он у Муслима. «25 кг», — ответил тот нехотя. «Если будит меньше собират, виганю!» — пообещал и ей Мулатов. Он разогнал бы из института всю русскоязычную часть курса, кроме Шмарова и Слесаренко, которые с помощью своих родителей сгладили нелюбовь Мулатова к «старшему русскому брату». Съев наш завтрак, обед, ужин и еще раз завтрак, Мулатов уехал в солнечную столицу — Душанбе. Он уехал, а мы снова превратились в стадо кенгуру, надев мешки на животы, и продолжили в них собирать «белое золото», продолжая «биться за урожай». Через месяц «сражений», их продлили ещё на месяц, обрадовал нас Опискин. У него была роль надсмотрщика на поле. К счастью, он оказался неправ, и нас повезли обратно в Душанбе. В этот раз мне не показалось, что «битва за урожай» закончилась очень быстро, как на первом курсе. Я был злой на чистеньких паразитов в Душанбе, не принявших участия в этой битве. «Ой, господи, как вы все похудели! — всплеснул ручками Мулюков Петя. — Мы тут с Генкой так за всех вас волновались, когда услышали, что вас ещё на месяц могут оставить!». После хлопка учёба закипела. После «битвы за белое золото» продолжилась «битва за науку». «Мы отстали от программы!» — как всегда, сказали наши преподаватели. На анатомии сразу взялись за мозги, их выдавал Мешков, вылавливая из большого чана. Лучшие мозги всегда доставались Пете Мулюкову! «Смотрите, какой у меня большой мозг!» — хвастал он.