Читать «Что я видел. Эссе и памфлеты» онлайн - страница 93

Я предупреждаю вас в третий раз; потерплю ли я в третий раз неудачу? Увы! я опасаюсь этого.

Люди, которые управляют нами, министры! – и, говоря так, я обращаюсь не только к явным министрам, которых вижу здесь на скамье, но и к министрам тайным, поскольку в настоящий момент есть два вида правящих: те, которые действуют у всех на виду, и те, которые прячутся (смех и крики «Браво!»), и мы все знаем, что г-н президент республики – это Нума, у которого есть семнадцать Эгерий¹⁰ (взрыв смеха), – министры! знаете ли вы, что делаете? видите ли вы, куда идете? Нет!

Я сейчас вам это скажу.

Эти законы, которых вы у нас просите, эти законы, которые вы вырываете у большинства, через три месяца вы заметите, что они неэффективны, да что я говорю, неэффективны? Усложняют ситуацию.

Можно предсказать, что на первых же выборах, которые вы попытаетесь провести, едва вы примените переделанное вами избирательное право, как это обернется поражением реакции. Вот что касается вопроса о выборах.

Что касается прессы, несколько разоренных или погубленных газет обогатят своими останками те, которые выживут. Вы находите, что газеты слишком раздражены и слишком сильны. Ваш закон будет иметь замечательный эффект! через три месяца вы удвоите их силы. Правда, вы также удвоите их гнев. (Возгласы «Да! да!». – Сильнейшее волнение в зале.) О, государственные мужи! (Смех в зале.)

Вот что касается газет.

Что касается права собраний – очень хорошо! народные собрания будут поглощены тайными обществами. Вы заставите вернуться в них тех, кто хотел их оставить. Последствия неизбежны. Вместо собраний в зале Мартель и в зале Валентино, где присутствуют ваши комиссары полиции, вместо собраний под открытым небом, где все волнения улетучиваются, у вас повсюду будут тайные очаги пропаганды, где все ожесточается, где любая идея обернется страстью, где то, что было лишь гневом, превратится в ненависть.

Вот что касается права собраний.

Итак, вас покарают ваши собственные законы, вы будете ранены вашим собственным оружием!

Принципы выступят против вас со всех сторон; гонения сделают их сильнее; негодование сделает их ужасными! (Движение в зале.)

Вы скажете: Опасность увеличивается.

Вы скажете: Мы нанесли удар всеобщему избирательному праву, и это ни к чему не привело. Мы нанесли удар праву собраний, и это ни к чему не привело. Мы нанесли удар свободе печати, и это ни к чему не привело. Нужно вырывать зло с корнем.

И тогда, увлекаемые непреодолимой силой, как несчастные одержимые, порабощенные самой неумолимой из всех логикой, логикой сделанных ошибок (возглас «Браво!»), под давлением рокового голоса, кричащего вам: Идите! Продолжайте идти! – что вы сделаете?

Я останавливаюсь. Я из тех, кто предупреждает, но я заставляю себя замолчать, когда предупреждение может показаться оскорблением. Я говорю сейчас только из чувства долга и с глубокой печалью. Я не хочу заглядывать в будущее, которое, быть может, уже слишком близко. (Сильное волнение в зале.) Я не хочу забегать вперед и выдвигать болезненные гипотезы касательно последствий ваших ошибок. Я останавливаюсь. Но я говорю, для добрых граждан ужасно видеть, как правительство вступает на хорошо известную дорогу, в конце которой разверзлась пропасть.