Читать «С милой рай и в шалаше» онлайн - страница 56

Вот так я стала арабской женщиной, все делала по песочным часам. Правда, еда! Рис — отварной, финики очень вкусные и сколько ты хочешь, дыни, виноград, очень приятное на вкус сладко — кислое верблюжье молоко, ну и, конечно же, лепешки пресные, рыба иногда и эта их острая подливка — хариссу. Потом кускус их, еще лепешки с мясом, очень похожие на чебуреки, много фруктов. Особенно понравились арбузы, сладкие и очень спелые. Сначала по хлебу скучали, а потом ничего, привыкли. И ничего лишнего, кроме того, что нам приносили поесть. Скажу, что от недостатка еды мы не страдали, скорее наоборот, очень скоро я стала замечать, что поправилась, а Милка, та вообще, словно царица стала. Раны ее быстро заживали, да и мои синяки и царапины, за это спасибо ему, нашему доктору, тьфу ты, все время забываю, что надо говорить — нашему Господину!

Поэтому, когда мне сказали, что меня будет слушать Господин, я заволновалась. Одно дело осмотр медицинский, а другое осмотр меня как,… а как и кто даже не представляю пока…На всякий случай, правда, подмылась. А черт его знает, что ему в голову взбредет? Ведь он наш как — никак, а Господин, вот!

Ну вот, после обычных слов обмена любезностями, а он, надо сказать, воспитанный был джентльмен, он меня спросил, что же я дальше намерена делать и как жить.

Ну, я ему опять о том же: что надо о нас сообщить в посольство, что меня и Милку ждут дома, мама, семья…А потом я опять про ребят: про своего Кольку и Вальдемара. Что, мол, их надо найти и где же они? И пока говорила, вижу, что у него на столе наши пояснительные листы, что мы с Милкой написали пару дней назад.

— Вот ты тут сообщаешь, что вы попали на яхту без спроса властей. Как это? Неужели вас кто–то разрешил выпустить в море вот так? Как такое вообще возможно? Там в Италии с этим строго, потом карабинеры и как это вы так легко и в море уплыли?

— Во–первых, не уплыли, а ушли, так моряки говорят. Они же по морю не плавают, а ходят! А во- вторых, я уже написала, что мы с Милкой на яхту подсели, как и договаривались с ребятами. Что тут такого? Что не понятно? Что, вызывает сомнение искренность наших слов?