Читать «Моя двойная жизнь» онлайн - страница 22
Сара Бернар
Я, как сейчас, вижу толстушку Марию, дочь садовника, всю в слезах; вижу все семейство, собравшееся на крыльце; свой чемоданчик; привезенный мамой ящик с игрушками; бумажного змея, сделанного кузеном и врученного мне в тот миг, когда трогался экипаж. Вижу огромный квадратный дом, который становился все меньше и меньше… по мере того как мы удалялись.
Держась за отца, я, стоя, махала голубым шарфом, который сняла с его шеи, потом заснула и проснулась только перед массивными воротами монастыря Гран-Шан.
Протерев глаза, я сначала попыталась сориентироваться. Затем, выскочив из кареты, стала с любопытством разглядывать все вокруг.
Мощенная камнем маленькая круглая площадка, и всюду трава. Стена, огромная дверь с крестом наверху, а за ней ничего… совсем ничего не было видно.
— Слева — дом. Справа — казарма Сатори.
И ни шороха, ни звука, даже шагов не было слышно.
— Мама, неужели я там буду жить? Ах нет, я хочу вернуться к госпоже Фрессар!
Едва заметно пожав плечами, мама кивнула на отца, давая мне понять, что она тут ни при чем.
Я бросилась к нему. Он как раз звонил. Дверь отворилась, и он, взяв меня за руку, осторожно повел за собой. Мама и тетя Розина следовали за нами.
Двор был просторным и унылым; но зато теперь видны были строения, окна, а в них — любопытствующие лица ребятишек.
Огромный, сверкающий чистотой зал, часть которого во всю длину была отгорожена черной решеткой. И всюду — банкетки красного бархата, а возле решетки — несколько стульев и кресел. Портрет Пия IX, портрет Блаженного Августина во весь рост и, наконец, портрет Генриха V.
Меня охватил страх. Мне казалось, что я припоминаю, будто читала в какой-то книжке описание тюрьмы, и это было так похоже.
Я глядела на отца, на маму и чувствовала, как в душе растет недоверие к ним.
Ведь обо мне так часто говорили, что я неуправляемый ребенок, что мне нужна железная рука, что во мне сидит сущий дьявол. Тетя Фор нередко повторяла: «Эта девочка плохо кончит, у нее безумные идеи…» — и так далее, и так далее.
Я испугалась:
— Папа! Папа! Я не хочу в тюрьму!.. Это тюрьма, я знаю!.. Мне страшно! Страшно!..
По другую сторону решетки отворилась какая-то дверь. Я смолкла и взглянула туда. Появилась маленькая, круглая женщина. Она подошла к решетке. Из-за черного покрывала я не могла разглядеть ее лица, виден был только рот. Она узнала отца, с которым, видимо, уже встречалась.
Дверца решетки распахнулась, и мы вошли в другое помещение.
Увидев мою бледность и полные слез испуганные глаза, она ласково взяла меня за руку и, повернувшись к отцу спиной, подняла скрывавшую ее лицо накидку, и тут глазам моим предстало лучившееся добротой, озаренное улыбкой лицо — такое трудно даже вообразить себе.
По-детски наивные, большие голубые глаза, вздернутый нос, смеющийся пухлый рот, в елико — лепные зубы, белые и крепкие.
При виде добросердечия, отваги и веселости, написанных на ее лице, я сразу же бросилась в объятия святой Софьи, матери-настоятельницы монастыря Гран-Шан.
— Вот мы и подружились! — сказала она отцу, опуская накидку.