Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 114

— Попадет!

— Ты такой молодец, что взялся за ракеты!

Разговоры делали их ближе. Сергей не засыпал без того, чтобы не набрать Лелин номер. Телефон у Лобановых стоял в гостиной, а параллельный — на письменном столе академика. У Хрущевых городской номер распределялся на три телефонных аппарата: один — в кабинете отца, другой — в столовой, а последний — перед дежурным офицером, в обязанности которого входило принимать звонки и записывать их в журнал, поэтому, когда звонила Леля, она сразу же натыкалась на казенный голос: «Аппарат товарища Хрущева!» Леля вежливо здоровалась и просила Сережу, дежурный посылал подчиненного искать Хрущева-младшего, ведь ему надлежало неотлучно находиться при телефонах, кроме городского перед ним стояли «ВЧ» и «кремлевка». Леле было неловко разговаривать с сотрудниками хрущевской охраны, и она просила Сергея звонить самому. Каждую ночь он уединялся, занимая удобный кожаный диван в рабочем кабинете отца, и придвигал телефон ближе. Влюбленные могли разговаривать часами, но, сколько бы они ни говорили, им никак не удавалось наговориться.

Когда молодые люди гуляли, Леля постоянно о чем-то рассказывала. Нет, она не была болтушкой или занудой, она говорила увлеченно, ее рассказы захватывали воображение, Сергей совершенно не уставал слушать. В жизни он сторонился знакомств, приятелей у него не было ни в школе, ни в институте. Хрущев-младший вел отшельническую жизнь, много занимался, много читал, любил спорт, нередко гулял с отцом, часто возился с маленьким Илюшей. В незнакомых людях он чувствовал подвох, не верил им. Фамилия Хрущев делала юношу каким-то особым, неприкасаемым, что ли. С одной стороны, повышенное внимание было приятно и удобно, но с другой — очень мешало жить, ведь искреннего общения не получалось. Прохода Сергею не давали. К нему в друзья не набивался только ленивый, с ним хотели общаться и однокурсники, и прочие студенты, и аспиранты, и преподаватели. Учился он «на отлично». Так проявлялась не только тяга к знаниям, она, безусловно, имелась, но скорее учеба «на отлично» являлась защитой, не давала повода сблизиться с ним. Сдал экзамен и ушел без лишних разговоров, пересудов, пересдач, дополнительных занятий, нравоучительных бесед. Пришел-ушел и — точка! Только в семье, в окружении родных, студент оттаивал, превращался в покладистого, любящего человека.

Гуляя с Лелей, часто обходили они пол-Москвы. Встречались обычно в центре, на Малой Бронной. Оттуда по Большой Никитской или, как теперь она стала называться — улице Герцена, попадали на бульвары и двигались к набережной Москвы-реки. Дойдя до Крымского моста, сворачивали вправо, на Садовую, и уже по Садовому кольцу возвращались к Бронным улицам, к дому, где жила Леля.

За время прогулки Леля успевала рассказать, что нового на филфаке. Сергей наперечет знал ее соучеников, подруг, учителей, взахлеб говорила она о современной музыке, предлагая всевозможные пластинки, которые, не скупясь, привозил из-за границы отец, хвасталась занятиями плаванием — два раза в неделю она посещала бассейн; с горечью вспоминала, как в прошлом году, на море, над ней посмеивались, потому что она с трудом держалась на воде, несуразно, точно щенок, перебирая под собою руками, в лицах изображая ребят-обидчиков, передразнивающих: «Плывет по-собачьи!»