Читать «Другой путь. Часть вторая. В стране Ивана» онлайн - страница 429

Он стоял к ним лицом, заслоняя их от меня. Зачем он там стоял? Или он тоже собирался ехать куда-то? Так почему не входил в свой вагон? Или он пришел сюда провожать кого-то? Так пускай бы шел и провожал и не мешал мне подойти к моей женщине. Кого он там высматривал, стоя перед ней? Или никого не высматривал? Но перед ней почему он оказался?..

Я остановился, не дойдя до своей женщины почти на длину вагона. Люди подталкивали меня справа и слева, но я остановился. Мне нечего было делать возле моей женщины. Другой провожатый занял возле нее мое место. Вот он присел перед девочкой, чтобы оказаться равным с ней по росту, и взял обе ее ладошки в одну свою. Другой рукой он провел по ее волосам, заплетенным в две косички, и поцеловал ее в лоб. Девочка что-то сказала ему и, взглянув на мать, полезла по ступенькам в вагон.

А он протянул руку ее матери, и та протянула руку ему, глядя очень серьезно в его лицо. Не знаю, как оно выглядело, его лицо, но в ее глазах, наверно, отражалось что-то от его выражения. Держа в своей ладони ее ладонь, он осторожно накрыл ее другой своей, ладонью, и опять ее глаза ответили на что-то, исходившее в этот момент от его лица. Потом он осторожно потянул ее к себе, и это вызвало подобие сопротивления с ее стороны. Голова ее чуть отклонилась, назад и сделала отрицательное движение. Но его лицо продолжало что-то такое ей говорить, чему она уже не стала противиться. И он притягивал ее к себе за руку все ближе и ближе…

Я направился скорей к выходу, оставляя позади себя перроны вокзала. Не нужен мне был вокзал. Не для того я целый месяц рвался в Ленинград, чтобы проводить время на его вокзалах. Что хорошего дает человеку пребывание на вокзале? Ничего, кроме повода для тоски и грусти.

Раскаты грома опять прошлись над городом, и отголоски этих раскатов, проникнув под стеклянный свод вокзала, произвели глухой рокот в разных его углах. Та часть неба, которую позволял видеть высокий свод вокзала, перестала быть небом. Его заменило что-то черное и плотное. Оно клубилось и двигалось, грозя привалиться к земле и неся ей прохладу и сумерки. И уже было видно, как на фоне этой черноты сверкнули длинными светлыми нитями пролетавшие сверху наискосок первые крупные капли. Но я направился прямо к выходу через внутреннее помещение вокзала, не думая об этих каплях.

О глазах я думал в это время. О красивых глазах зрелой женщины, которые умеют в какую-то минуту жизни так много в себя вместить. Трудно определить, что содержат в такую минуту ее глаза, но то, чем они наполнены, исторгнуто из самых тайных недр ее женской души. В них и слабость ее, и строгость, и мольба, и угроза, и готовность вырезать свое сердце из груди, если понадобится. В них весь ее богатый, непонятный мир, выступающий изнутри наружу на эту короткую минуту, когда лицо ее впервые приближается к лицу человека, которого она полюбила, и губы ее идут навстречу его губам. Самые драгоценные сокровища женского сердца переселяются на эту минуту в ее глаза, переливаясь в них всеми своими таинственными гранями. И если женщина сохранила внутри себя для мужчины свой богатый женский дар в тридцать восемь лет, когда каждая отдельная доля его пронизана и подкреплена зрелым разумом, то нет на свете любви полнее и крепче.