Между городом Римом и городом АльбойШел спор о главенстве, а спорящим городамУгрожали войной мощные силы этрусков.Чтобы решить спор до ожидаемой битвы,Те, кому угрожал общий враг,Построились в боевом порядке друг против друга.Военачальники выступили каждый перед своим войскомИ сказали: Поскольку битва ослабитПобедителей и побежденных, надо бросить жребий.Пусть один воин вступит в поединок за наш городС воином, который выступит за ваш город.Так мы сохраним жизни других для борьбы с общим врагом.И воины ударили мечами в щитыВ знак согласия, и жребий был брошен.Жребий определил сразиться на поединкеЗа Рим – одному из Горациев, за Альбу – одному из Куриациев.Этот Куриаций был обручен с сестрой Горация.И воины спросили Горация и Куриация:Он обручен с твоей сестрой.Ты обручен с его сестрой. Следует лиБросать жребий еще раз?И Гораций и Куриаций сказали: Нет.И они вступили в поединок между рядами воинов.И Гораций ранил Куриация,И Куриаций сказал пресекающимся голосом:Пощади побежденного. ЯОбручен с твоей сестрой.Но Гораций закричал:Моя невеста – Рим.И Гораций вонзил свой мечВ горло Куриация, так что кровь оросила землю.Когда Гораций вернулся в РимНа щитах невредимых воиновС наброшенным на плечи боевым доспехомКуриация, которого он убил,С трофейным мечом у поясаИ с окровавленным собственным мечом,Ему навстречу из восточных воротВыбежала сестра, а за нейМедленно шел отец.И победитель спрыгнул со щитовПод ликующие клики народа,Чтобы заключить сестру в объятия.Но сестра узнала окровавленный доспех,Который она сама украшала,И, зарыдав, распустила волосы.И Гораций закричал на предающуюся горю сестру:Зачем ты вопишь и распускаешь волосы?Рим победил. Перед тобой стоит победитель.Но сестра поцеловала окровавленный доспех и воскликнула:Рим!Верни мне того, кто носил этот доспех.И Гораций, в ком еще не остыл жар поединка с Куриацием,О котором теперь рыдала его сестра.Вонзил меч с еще не запекшейся кровьюОплакиваемого женихаВ грудь плачущей невесты,Так что кровь оросила землю. Он сказал:Ступай к нему, он тебе дороже Рима.И да будет так с каждой римлянкой,Оплакивающей врага.И он поднял дважды окровавленный меч,И клики ликования смолкли.Только из последних рядовПотрясенной толпы доносилисьПриветственные возгласы.Там еще не заметилиУжасного происшествия.Когда при гробовом молчании народаОтец приблизился к своим детям,У него оставалось уже только одно дитя.Он сказал:Ты убил свою сестру.Но младший Гораций не вложил в ножныДважды окровавленный меч.И Гораций-отецВзглянул на дважды окровавленный меч и сказал:Ты победил. Рим господствует над Альбой.Закрыв лицо, он оплакал дочь,Набросил на ее рану боевой доспех,Украшенный узором – делом ее рук,Окровавленный тем же мечом,И обнял победителя.Тогда к ГорациямПриблизились ликторы,Разделили фасциями их объятия,Сняли трофейный меч с пояса победителя,Вынули из руки убийцыЕго собственный окровавленный меч,И один из римлян воскликнул:Он победил. Рим господствует над Альбой.А другой римлянин возразил:Он убил свою сестру.И римляне начали кричать одни на других:Мы должны отдать почести победителю.Мы должны предать казни убийцу.И римляне подняли друг на друга мечиВ споре о том, следует лиОтдать Горацию почести как победителюИли предать его казни как убийцу.Ликторы разделили спорящих фасциямиИ созвали народ на собрание,И народ назначил двух мужей,Чтобы они судили Горация по закону и справедливости,И одному из дуумвиров был врученЛавровый венок для победителя,А другому – топор палача, предназначенный для убийцы.И Гораций стоялМежду венком и топором.Но отец его встал рядом с ним,И он, пострадавший более всех, сказал:Позорное зрелище, способное устыдитьДаже жителей Альбы.Городу угрожают мощные силы этрусков,А Рим ломает свой лучший меч.Помните только об одном.Помните о Риме.И один из римлян возразил ему:У Рима много мечей.Ни один из римлянНе должен значить меньше, чем целый Рим, иначе Рим погибнет.А другой римлянин сказал,Указывая в ту сторону, откуда угрожали враги:Вдвое сильнееСтанут этруски, если Рим расколется надвоеИз-за расхождения мнений.Не вовремя мы затеяли этот суд.Но первый так обосновал свое мнение:Слова, что не были сказаны,Мешают руке поднять меч на врага.Тайный раздорМожет поколебать ряды воинов.И ликторы во второй разРазъединили объятия Горациев,И римляне вооружилисьКаждый! своим мечом.Дуумвир, державший венок, и дуумвир, державший топор,Схватились за мечи правой рукой.Так что венок и топор оказались в левой руке.И тот, кто держал венок, сказал:Предав казни убийцу,Мы предадим казни победителя.А тот, кто держал топор, сказал:Воздав почести победителю,Мы воздадим почести убийце.И народ глядел на одного и того же человека,Свершившего столь различные деяния, и молчал.И дуумвиры спросили:Если нельзя совершить одно,Не совершая другого,Ибо победитель и убийцаИбо убийца и победитель суть один человек,Должны ли мы не совершать ни того, ни другого?Может ли быть победа без победителяМожет ли быть убийство без убийцы?Может ли победитель называться Никто?Может ли убийца называться Никто?И народ отвечал в один голос(Но отец Горация молчал):Вот он, победитель, его имя – Гораций.Вот он, убийца, его имя – Гораций.В одном человеке много людей.Один защищал Рим и одержал победу в поединке.Другой убил свою сеструБез необходимости. Каждому свое.Победителю – лавровый венок. Убийце – топор.И Гораций был увенчан лавровым венком,И дуумвир венка высоко поднял свой мечИ почтил победителя.И ликторы, отложив фасции,Нагнулись за лежавшим в пыли мечом,Дважды обагренным разной кровью,И протянули его победителю.И Гораций с увенчанным челомПоднял высоко вверх свой меч,Дважды обагренный разной кровью,Чтобы его могли видеть все римляне.И дуумвир топора отложил топор, и римлянеПодняли вверх свои мечи на три удара сердцаИ воздали почести победителю,И ликторы снова вложили свои мечи за пояс,Вынули меч победителя из руки убийцы и бросили егоВ пыль, где он лежал прежде, и дуумвир с топоромСорвал лавровый венок победителя с чела убийцы и отдал егоДуумвиру венка и набросилНа голову Горация платок цвета ночи,В которую он был осужден уйтиЗа то, что убил человека без необходимости.И все римляне вложили мечи в ножны,Чтобы скрыть лезвия оружия,Которым были отданы почести победителю,Дабы оно не было причастным к казни убийцы.Но стражи у четырех ворот в ожидании врагаНе спрятали своих мечей,И лезвия топоров также остались обнаженными,И окровавленный меч победителя, лежавший в пыли.Но отец Горация сказал:Он – последнее, что у меня осталось. Убейте меня вместо него.Но народ отвечал ему в один голос:Никто не может быть другим человеком.И Гораций был обезглавлен топором,Так что кровь оросила землю.И дуумвир венка, снова взяв в рукуТеперь уже растрепанный венок,Сорванный с чела победителя,Спросил у народа:Как следует поступить с телом победителя?И народ отвечал в один голос:Тело победителя следует возложитьНа щиты воинов, невредимых благодаря его мечу.И они сложили вместе то,Чего уже нельзя было соединить естественным путем:Голову убийцы и тело убийцы,Разъятые топором палачаИ все еще кровоточащие,Сложили их в тело победителяИ возложили его на щиты воинов,Невредимых благодаря его мечу.Невзирая на кровь, стекавшую со щитов,Невзирая на кровь на его руках,Они возложили на его чело растрепанный лаврИ вложили в его руку с пальцами.Так и не разжатыми после поединка,Покрытый пылью окровавленный меч.Они скрестили над телом свои обнаженные мечи,Знаменуя, что ничто не властно повредить телоГорация, который одержал победу ради Рима,Ни дождь, ни время, ни снег, ни забвение,И они почтили его память, закрыв лицо,Но стражи у четырех воротВ ожидании врагаНе закрыли лица.И дуумвир топора, снова взяв в руку топор палача,На котором еще не высохла кровь победителя,Спросил у народа:Как следует поступить с трупом убийцы?И народ отвечал в один голос(Но последний из рода Горациев молчал):Труп убийцыДолжен быть брошен псам,Чтобы они его разорвалиИ ничего бы не осталосьОт того, кто убил человекаБез необходимости.И последний Гораций, со следамиДважды пролитых слез на лице, сказал:Победитель мертв. Он должен остатьсяВ памяти народа,Пока Рим будет господствовать над Альбой.Забудьте же убийцу, как забыл его я,Хоть моя утрата – самая тяжелая.И один из римлян отвечал ему:Дольше, чем Рим будет господствовать над Альбой,Останется в памяти людей Рим и тот пример,Который он подаст или не подаст людям.То и другое надо взвешивать на весах торговца,Четко различая вину и заслугуНеделимого свершителя разных деяний,Опасаясь нечистой истины или не опасаясь,Ибо пример, поданный наполовину, – не пример,То, что не совершено до конца,Влекомое вспять па поводу у времени, обращается в ничтоИ лавровый венок был снят с чела победителя,И один из римлян склонилсяПеред трупом и сказал:Позволь разжать твою бесчувственную руку, победитель,И вынуть из нее меч –Он понадобится Риму.А другой римлянин плюнул на труп и сказал:Убийца, отдай меч.И меч был вынут из руки победителя.А так как судорога смерти свела его пальцыИ они сомкнулись вокруг рукояти,Пришлось сломать их,Чтобы Гораций выпустил из руки меч,Которым он убивал ради Рима и один разУбил не ради Рима,Который он один лишний раз обагрил кровью.Они вынули из руки Горация меч,Чтобы другие могли сражаться мечом,Который он поднимал за правое дело,А один раз употребил во зло.И труп убийцы, разъятый топором палача,Был брошен собакам, дабы ониРазорвали его и ничего не осталось быОт того, кто убил человекаБез необходимости, или почти ничего.И один из римлян спросил других:Как следует называть Горация перед потомками?И народ отвечал в один голос:Его следует называть победителем Альбы,Его следует называть убийцей своей сестры,На одном дыхании упоминая его вину и его заслугу.И тот, кто упомянет его вину, забыв о заслуге,Пусть живет с собаками, как пес.И тот, кто упомянет его заслугу, забыв о вине,Пусть тоже живет с собаками.И если кто назовет его вину в одно время,А заслугу назовет в другое время,Говоря разное в разное времяИли говоря разное для разных ушей,Тому следует вырвать язык.Ибо слова должны оставаться чистыми.Можно сломать меч и сломить человека. Но словаНеудержимо падают в суету мира,Делая вещи узнаваемыми или неузнаваемыми.А неузнаваемое смертельно для человека.И так, не опасаясь нечистой правды,В ожидании врага они первые подали примерЧистого разделения вины и заслугиИ не скрыли ни того, ни другого,И дурной осадок не поднялся наверхВ неудержимом изменении.Они свершили суд без страха и упрекаИ снова вернулись каждый к своему труду,Взялись за плуг, молот, серп, грифель,Готовые в любую минуту взяться за меч.
