Читать «Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9» онлайн - страница 90

— А что я должен говорить? — спросил Климченко, взявшись за голову, но в то же время глядя на список в руках Чернова.

— Надо прочесть эту бумагу, — встал тот из-за стола и подошел к лейтенанту. — И добавить эти фамилии. — Он оставил листовку Климченко, а сам вернулся к столу.

Климченко взял листовку и начал ее читать, а Чернов положил список на стол, потом, что-то подумав и видя, что лейтенант занят изучением листовки, быстро спрятал листок в карман. И начал выставлять на стол закуску.

«Дорогие граждане! — читал Климченко. — Однополчане! К вам обращается бывший командир…»

А голос Чернова совсем доброжелательно гудел:

— Пойми же — какой смысл умирать из-за какого-то дурацкого принципа.

Климченко смотрел из-за листовки на стол, где лежали его документы.

— …Живем только раз, — говорил Чернов, расставляя на столе закуску. — Вот давай это дело и замочим. Как-никак людей от смерти спасаем… это скорее смелый взгляд на вещи, на сущность жизни.

Климченко прыгнул, схватил лежащие на столе документы, бумажки и, отскочив к выходу, раскрыл дверцу печки и бросил все в огонь. Чернов в это время доставал бутылку коньяка из ящика в углу землянки и не успел ему помешать.

Открылась дверь и вошел солдат с автоматом. Климченко стоял у печки и смотрел на Чернова.

— Идиот! — выдавил он с презрением. — Вот на таких дураках они и выезжают.

Он налил одну, вторую рюмку коньяка и, подойдя к Климченко, сунул рюмку ему в руку.

— На! Выпей! Выпей! Можешь поверить — это твоя последняя выпивка, если не одумаешься.

— Нет! — бросил коньяк Климченко.

Тогда Чернов заорал, и в землянку ввалились два немца. Они схватили лейтенанта, завернув ему руки за спину.

Чернов подошел к нему.

— Климченко! Это все! Опомнись!

— Сволочь!

— Ну что ж, прежде чем ты помрешь, ты не раз пожалеешь, что отказался. Я тебе такое устрою, что смерть тебе покажется раем. Ну?..

— Трус!

И в то же мгновение лейтенант получил бешеный удар в левую щеку, в правую, в подбородок. Тело помимо его воли стремилось сжаться, свернуться в малюсенький тугой комок, чтобы как-нибудь выдержать безжалостные удары — в голову, в лицо, в живот, в грудь…

Чернов бил яростно и молча, как можно бить только за личную обиду, за собственные неудачи, за непоправимое зло в жизни, вымещая все на одном человеке.

* * *

Климченко лежал в углу какого-то «газен-вагена». Глаза закрыты. Лицо черное от побоев. Ночь. Сквозь маленькое решетчатое окно черноту разрезает рассеченный решеткой луч полной луны. Где-то там, в поле, трещит коростель. И тихо, откуда-то издалека, к этому голосу птицы начинает примешиваться нежная, задушевная мелодия русской песни. Лицо лейтенанта тронула улыбка. Звук песни то уходил, то возвращался снова. И вдруг послышался голос — кто-то говорил по радио: