Читать «Записки палеонтолога. По следам предков» онлайн - страница 70

Николай Кузьмич Верещагин

На опушке редколесья рядом с лагерем была вырублена яма 2×8 м, глубиной в 0.5 м. В нее-то дружными усилиями и было заложено более 5 тысяч костей мамонтов. Сверху мы прикрыли их лапником и дерном, в консервной банке оставили пояснительную памятную записку.

Вызванный по рации вертолет увез 16 августа Петра Лазарева и Володю Бича с первой партией тяжелых ящиков. Еще два рейса МИ-4 позволили перебросить весь лагерный багаж в Чокурдах. Там, в аэропорту, мы вели еще два дня упаковку груза для спецрейса АН-10 на Якутск. Наконец, распрощавшись с якутянами, мы с Геной взошли на борт ИЛ-48, улетавшего в Ленинград. Перевозка наших сборов из Якутска была осуществлена Петром Лазаревым на автомашинах по зимнему тракту на Сковородино, а затем товаробагажом по железной дороге в Ленинград. Описание этого опасного автопутешествия через заледенелые горные перевалы могло бы занять особые страницы.

В конце июля следующего, 1971-го года с Геной Барышниковым и новым лаборантом Володей Храбрым мы снова залетели на Берелех. Надо было изучить и промерить подробнее прошлогодние сборы, оставленные в хранилище, вновь обследовать наши прошлогодние размывы. На этот раз мы были налегке, без мотопомпы и без моторки, но со своими палатками, спальными мешками и с надувной лодкой — для установки кормилиц-сетей. Работа планировалась на 10 дней, и с этим расчетом был заказан в Чокурдахе на 1 августа обратный рейс вертолета.

Анализ прошлогодних записей, между тем, показывал, что через мои руки уже четыре раза прошло при учетах и перегрузках по 8.5 тысяч костей мамонтов — всего приблизительно от 140 особей, начиная от эмбрионов и сосунков, кончая старыми мамонтихами. Вес этих 8.5 тысяч составлял примерно 8 т. Остатков других видов было немного: носорог, лошадь, бизон, северный олень, росомаха, волк, пещерный лев и заяц всего от нескольких десятков особей. Такая видовая выборочность отчетливо показывала, что в изучаемом участке существовали особые условия для гибели мамонтов, гибели, продолжавшейся много лет подряд.

Хранилище было в полном порядке и протаяло до дна. На его разгрузку и новую раскладку костей было затрачено два дня. Столько же ушло на просчеты, промеры, снятие эстампов со стертой поверхности зубов. До 30 процентов крупных костей мамонтов оказалось погрызено росомахами. Хищники настойчиво вгрызались в эпифизы, добираясь до губчатой мозговой массы.

Наши прошлогодние размывы было не узнать. Все оползло, заплыло новыми порциями дерна. Вновь вытаявших костей удалось собрать и учесть на этот раз около тысячи, примерно от 16 особей мамонтов. Если такое же число костей вытаивало ежегодно, то за сотню лет здесь могли вытаять и уйти на дно реки десятки тысяч костей — от 1600—1800 мамонтов!

По утрам нас будили гортанными криками куропатки, подлетавшие к палаткам с другого берега Берелеха. Время шло, мы уже управились с нашими планами, но вертолета не было и в помине. Правда, изредка мы слышали шум мотора, но это пролетали вдалеке машины геофизиков или пожарные патрули. Наши запасы круп и хлеба кончились, и мы перешли почти целиком на рыбное довольствие. В жаберные сетки поблизости от бивуака ловились преимущественно презренные огромные щуки — рыба, которую только в крайности едят здешние собаки. Нам больше нравились багровые чогу-чаки, проникшие в Якутию с Аляски. Впрочем, в каждую порцию ухи добавлялось на ходу несколько десятков комаров. Эти кровопийцы не затихали круглые сутки и неустанно толклись о брезент палаток, сапоги, кожу, прощупывая хоботками все что возможно. Однако в ожидании вертолета мы уже не могли ставить сетку, а на блесну у лагеря безотказно ловились только щуки, которые так надоели, что просто не шли в горло. Берелех между тем вздулся и тащил мусор. На тринадцатый день показалась моторка с тремя якутами из поселка Берелех. Их было трое бравых ребят — оленевод, моторист и охотник. Вооруженные до зубов гладкостволками, винтовками, ножами и фотоаппаратами, они рассчитывали поживиться дикими оленями, которые должны были вот-вот показаться на берегах Берелеха при осенней откочевке с морского берега в тайгу.