Читать «Наполеон. Отец Евросоюза» онлайн - страница 181

Обильно снабженные провиантом и защищаемые исправными гарнизонами укрепления по ту и по эту стороны Рейна, – Глогау, Кюстрин, Магдебург, Вюрцбург, Петерсберг, Гамбург, Везель, Майнц, Люксембург, Страсбург, Ней-Бризах, Фальсбург, Ландау, Гюнинген, Бельфорт, Мец, Саарлуи, Тионвиль, Лонгви – были обеспечены против блокады и штурмов.

От Одера до Оба, от Минчио до Пиренеев – всюду французы либо сдерживали, либо теснили перед собой вражеские армии.

Грабительство и насилия союзников; восстание крестьян. В Сен-Жерменском предместье был с точностью предусмотрен день вступления союзников в Париж: оно должно было произойти 11, самое позднее – 12 февраля. Но 12 февраля прибыла не неприятельская армия, а военный бюллетень из Шампобера. И вдруг в настроении общества произошел поворот: глубокое уныние сменилось безграничной уверенностью. Рента за три дня поднялась с 47–75 франков до 56–50. Начали трунить над теми, кто сделал домашние приготовления на случай осады или спрятал золото в погребах. На бульварах, в Палэ-Рояль, снова закипевшим шумной жизнью, в снова полных зрительных залах все наперебой толковали об одержанных победах и предсказывали новые.

Между тем как эти боевые успехи ободрили Париж, в захваченных неприятелем департаментах беззакония союзников, насилия казаков и пруссаков возбуждали страстную жажду мести. Обессилевшая Франция сначала встретила нашествие без возмущения; она была почти равнодушна к метафизической идее оскорбленного отечества. Чтобы пробудить в ней патриотизм, понадобился грубо-материальный факт иноземной оккупации со всеми сопутствующими ей невзгодами: реквизициями, грабежом, насилованием женщин, убийствами, пожарами. Занятые союзниками провинции были буквально разорены реквизициями. Труа, Эпернэ, Ножан, Шато-Тьерри, Санс и свыше двухсот других городов и сел были в конец разграблены. «Я думал, – сказал однажды генерал Иорк своим бригадирам, – что имею честь командовать отрядом прусской армии; теперь я вижу, что командую шайкой разбойников».

Когда вечером после победы, или на другой день после поражения, или просто после какого-нибудь маневра казаки или пруссаки проникали в какой-нибудь город, село или усадьбу, здесь воцарялся панический ужас. Они не только искали добычи: они хотели сеять скорбь, отчаяние, разорение. Они валились с ног от вина и водки, их карманы были полны драгоценных вещей (на трупе одного казака нашли пять часов), их сумки и кобуры были битком набиты всяким добром, следовавшие за их отрядом повозки были нагружены мебелью, бронзой, книгами, картинами. Но и этого им было мало: не имея возможности все увезти, они уничтожали все остальное – разбивали двери, окна, зеркала, рубили мебель, рвали обои, поджигали закрома и скирды, сжигали сохи и разбрасывали их железные части, вырывали плодовые деревья и виноградные кусты, складывали для иллюминации костры из мебели, ломали инструменты у мастеровых, бросали в реку аптекарскую посуду, выбивали дно у бочек с вином или водкой и затопляли подвалы.