Читать «Русская борзая (сборник)» онлайн - страница 9

Учитель вытащил из кармана книгу с четырьмя серебряными ушками и стал по ней учить. В книге разноцветными нотными знаками были записаны восемь голосов для восьми понедельников, восьми вторников, восьми сред: по восемь для каждого дня недели. В первую неделю Никола учил напевы, записанные фиолетовыми чернилами, для каждого дня первой недели. Это был первый голос. Во вторую неделю он учил семь других напевов (записанных красными чернилами), новых для каждого понедельника, вторника, среды и так далее. Когда они прошли таким образом все восемь красок и восемь голосов, то вернулись к фиолетовому цвету, первому понедельнику, и снова начали девятую неделю с первым голосом. Луна убывала, зубы выпадали, с первой лекцией было покончено.

– У меня нет желания делать из тебя мастера, – говорил учитель музыки, – я хочу, чтобы ты стал солдатом своего дела, ведь и я не учитель музыки, а ее офицер. Учителей я не люблю: вместе со знаниями они, как собака блох, переносят свои заблуждения и ошибки. Каждое утро, не успеешь ноготь отгрызть, а они уже засыпают тебя всякой дрянью, которую заставляют выучить. Учись забывать то, что хочешь, это важнее и труднее, чем запоминать то, чего не хочешь. Женись на моей мысли – призывают они. И приучают тебя видеть в цели самое главное, чего можно достичь в жизни. А ведь жизнь свою ты проведешь не у цели, а на пути к ней. Куда важнее избрать путь, чем достичь цель.

* * *

Молодые дни ускользали, был вторник, день, когда не стригут ногтей, продолжалась немецкая оккупация. Советская армия выиграла битву под Сталинградом и двинулась на запад. В это время песню о кольце, плети и балалайке подобрали где-то по пути русские войска, освободившие Ростов. Песня тоже двинулась на запад и 16 февраля прибыла с русскими танковыми частями в Харьков. Биляр рос, ему пришлось снять детское кольцо – его пальцы стали волосатыми и кольцо перестало налезать. Никола положил его на полку. Теперь там лежали две вещи: плеть и кольцо…

На улице стояли туманы, и учитель перешел к песням, в которых говорилось о временах года. Никола стоял у окна, пел и наблюдал за Дорчолом, на одном углу города – солнце, на другом – снег и дождь, искал и находил небольшую улочку неподалеку, тайну которой знал он один: маленькая глухая улочка, в которой исчезала сила свиста.

Никола думал о том, что все, что он видит, входит в его песню и изменяет ее. Он пел и скользил взглядом дальше: к Дунаю и башне Небойши, где находился самый старый мост на свете – птичий мост, ибо здесь птицы всегда перелетают реку, попадая с паннонской стороны на скалу, где воздвигнут город. Рассыпанные по небу, они сбивались вдруг на этом месте в кучу, как в воронку, с криком пересекали реку и разлетались на другом берегу всегда в одном и том же месте. Те, кто слушал их во время поста, скоромились от пения. Никола Биляр смотрел на птиц и, подобно им, перелетал песней через времена года. Он пел о рождении мальчика и о том, что в этот день завязывают бантики на ложках, о сорока мучениках, когда ночью нельзя пить воду (с этой темы начиналась весна), о весточках, которые влюбленные отправляют с гонцом, о смерти детей, об отцовском дне, о переносе мертвых, об обретении отрубленной головы, о явлении духов, когда травы собирают зажмурившись (с этим начиналось лето). Потом он пел о входе в город, о долгожданной встрече, о дне чуда, о мужском и женском времени, о дне преображения, о дне, когда не спят вне дома и когда едят траву, о рождении девочки (с этим начиналась осень)… Наконец он пел о дне, из которого, как даль с холма, видно будущее, о воине, об исцелении, о спасении, об отрубании головы и, наконец, о зачатии ребенка (с этим напевом начиналась зима)…