Читать «Докер» онлайн - страница 367

Во время беседы к нам подошел среднего роста пожилой мужчина с бокалом в руке. У незнакомца было отличное настроение; широко улыбаясь, он поздравил министра с праздником.

Пал Илку поблагодарил его, и нас представили друг другу.

Это был… Жигмонд Кишфалуди-Штробль.

Разумеется, я с особым интересом смотрел на скульптора. И не только потому, что и с ним меня судьба свела вот так же случайно. Невзирая на свой весьма почтенный возраст, он выглядел энергичным, сильным человеком. Вылепить грандиозный памятник Освобождения — это дело ведь прежде всего сильного человека, через руки которого должны пройти тонны глины.

С подносом, уставленным бокалами, к нам подошел официант. Мы тоже взяли вина.

Кишфалуди-Штробль провозгласил тост за Ленинград.

Я поблагодарил скульптора за его сердечные слова, высказал восхищение памятником на горе Геллерт, пожелал ему успеха в новой работе.

Мы пригубили вина.

— Новая моя работа — это Шандор Петефи. Поэт! Воин! Образ его давно меня волнует, я уже не впервые обращаюсь к нему. — Кишфалуди-Штробль вдруг взял меня за локоть, проникновенно сказал: — Да, Ленинград, Ленинград!.. А вы знаете, одна из моих старых и тоже любимых работ, «Лучник», находится у вас в Эрмитаже… Придется побывать там — помашите ему рукой.

«Лучник» Кишфалуди-Штробля стоит во дворе Эрмитажа, натянув тетиву лука, и всматривается в невидимую нам цель сквозь ажурные дворцовые ворота.

КОРЗИНОЧКА С ТЮЛЬПАНАМИ

С Ласло было приятно путешествовать по Венгрии. Он никуда меня не торопил, чем уже выгодно отличался от всех гидов и переводчиков, с которыми в разное время и в разных странах мне приходилось иметь дело. И собеседником был неторопливым — хорошо владея русским, он обо всем рассказывал с предельной обстоятельностью, почему у меня отпадала всякая необходимость задавать ему вопросы.

Ко всему Ласло был очень пунктуален. Если мы договаривались завтракать в девять утра, то он уже без пяти минут девять ждал меня в вестибюле гостиницы. Если нам нужно было с утра пораньше ехать куда-нибудь, то его машина к восьми часам уже стояла у подъезда.

Разумеется, я сразу же проникся симпатией к своему гиду.

Как-то я спросил у него:

— Где вы научились так хорошо говорить по-русски?

— В Советском Союзе.

— Что вы у нас кончали?

— Ничего особенного. Я некоторое время жил в Союзе. Я думал еще что-то услышать от Ласло, но он перевел разговор на другую тему…

В последний день моего пребывания в Будапеште мы обедали в ресторане «Вэрэш чиллаг», на горе Свободы. Этот район Буды — один из прекраснейших уголков венгерской столицы — весь утопает в зелени. Когда-то здесь жила буржуазия, о чем свидетельствуют роскошные особняки, разбросанные на холмах. Сейчас в них — дома отдыха и санатории.

В ресторане было малолюдно и как-то очень покойно. Обед, конечно, был прекрасный, обслуживание — безукоризненное, как, впрочем, во всех венгерских ресторанах. Когда же официант, похожий на киноактера, предложил нам кофе, Ласло спросил у меня: