Читать «Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории» онлайн - страница 23

Чем играть с судьбою злою –

Свой обряд перемени:

Просто стань перед муллою

И Аллаха помяни.

Хлебороб? – трудись на пашне;

В ремесле искусник? – правь

С толком дело. О вчерашнем

Позабудь. Строгай, буравь.

Крым – простор благословенный;

Заводи жену, детей

И как подданный смиренный

Позабудь про свист плетей.

Перемену настроенья

Видит мудрый атаман.

«Что за странные сомненья?

Расспроси-ка их, Демьян».

Есаул к толпе подъехал,

О печалях расспросил.

Вот так блажь, почти потеха:

Басурман им боле мил,

Нежели земля родная.

«А при вас ли, братцы, крест?

Может быть, тогда дознаю,

Где тот родный вам насест?»

«Православны все мы, пане.

Только – Господи, спаси! –

Нам вольготнее при хане,

Чем под ляхом на Руси» [34] .

Есаул до кошевого,

Да с улыбкою кривой

Рассказал все слово в слово.

Атаман стал сам не свой.

«Ну-ка, хлопцы, погодите.

Правду ль речет есаул?

Правду?! Не держу! Идите!

Ворочайтесь в свой Стамбул!»

Из толпы угрюмой вышел

Хлоп костистый. Поклонясь,

Сиплым голосом, чуть слышно

Прохрипел: «Прости нас, князь».

«Я не князь. Казак я вольный.

Атаман я кошевой.

Слышать мне такое больно,

Ну да слышу не впервой!»

Повернув коня, отъехал.

Чуб свой буйный уронил:

«Тьфу на них – одна помеха;

Войску нужен крепкий тыл».

Запорожский рыцарь славный,

Спас ли он кого желал?

Неужели пот кровавый

Он напрасно проливал?

Тыщи три простого люду

Побрели обратно в Крым.

Казаки такому чуду

Дивовались. Вольным, им

Сей исход с Руси сведенных

В годы злые христиан,

Из-под турчина спасенных,

Странен был. Никак дурман

Сатанинский их окутал.

Бог же с ними. Пусть идут,

Коли им неволя люта

Слаще тех же панских пут.

Войско шло безмолвно. Тяжко

Было на сердце у всех.

«Дал я, брат Демьян, промашку,

Дело я решил наспех».

Кошевой рванул поводья.

Птицей взвился на курган:

«Вы ж, бесовское отродье,

Наплодите басурман!» –

Он смотрел, как удалялась,

Торопясь назад, толпа.

Мысль жестокая рождалась.

Вспомнил тощего хлопа:

«Что ж ты, хлопче, сучий сыне,

Так неволю полюбил?

Кем же будешь ты отныне?

Чем же хан тебе так мил?

Не твои ли дети, внуки

Сядут вскоре на коней,

Приторочат к седлам вьюки –

Только ветер их вольней?

За полоном, за скотиной

Во чамбуле под мурзой

Поспешат на Украину

Черной тучей грозовой.

Будут грабить, жечь и резать,

Кровных братьев полонять…»

Порешил без гнева, трезво:

«Надо хлопов перенять».

За несчастными вдогонку

Поскакал большой отряд –

Про родимую сторонку,

Ох, сейчас поговорят.

Не хотел бы это знать я,

Сколько их кричало там:

«Пощадите, други, братья!» –

«Вы уже не братья нам!»

Посекли без всякой злобы

Неслучившихся отцов:

Не плодили, значит, чтобы

Те для хана удальцов.

Воротились без доклада

(Атаман и не спросил)…

Вот и падь. Почти прохлада.

Надо бы набраться сил

И на Сечь поторопиться…

Славным выдался поход…

И конечно, помолиться

За порубанный народ.

……………………………..

Чтец пред Богом невеселый –

Справедливый атаман

Грех с тех пор понес тяжелый

За побитых христиан.

В старом храме,

в Божьем страхе,

Со свечой пред алтарем

Он стоит в простой рубахе,

Над раскрытым псалтырем.

Видит степь, где в странном блеске

Опаленных солнцем трав

Куст полыни в арабеске

Замер, голову задрав.