Читать «Познание французского языка» онлайн - страница 157

— А собаки…

— А они их на ночь выпускают во двор, потому и следом за мной.…Да не переживай ты, на ночь, значит, ночью.

— Ну и какая тут разница, днем или ночью, кто тебе ж…откусит? — ворчу и тащусь за ней, прекрасно понимая, что тут она со мной и расправится, как те же собаки, только тем подавай мою ж…, а, вот ей…

Как только мы вошли в дом, так тут же перед нами вынырнула странная маленькая и черноволосая девочка.

— Это кто, китаянка?

— Вьетнамка. Тут полно таких, так что, привыкай.

А девочка, на самом-то деле, молодая женщина, учтиво показывая, повела нас к нашей комнате вверх, по добротной деревянной лестнице. Причем, каждый этаж, начинался с площадки и дверей в комнаты, часть из которых были открыты, остальные закрыты. Вся мебель в них выглядела добротно и даже сказала бы, довольно богатой. Дерево и красивые ткани, ковры, а на стенах картины. Не дом, а просто пещера Али — бабы!

Нас проводили к самой двери. Я страшно разволновалась, как только мы с Васькой остаемся одни в довольно большой и уютной, чистенькой комнате. И чтобы скрыть волнение я ее начинаю расспрашивать: что это за дом, чей, почему девочка, почему вьетнамки?

Васька неохотно и скудно отвечает. Из ее ответов я так толком ничего и не узнаю. Какие-то учащиеся из Вьетнама живут и работают. А где живут, где работают? И что у нас делают, все остается не ясно.

Васька ложится и просит меня на какое-то время, ее оставить в покое. Низ живота разболелся, значит… А это значит, что я свободна, как птица! Вот сейчас, выйду на балкон и как полечу! Вышла, дышу и осматриваюсь, красота! А потом смотрю рядом.

Рядом с домом, виднеется двух этажный барак, за высокий забором, а около него бегают большие собаки на цепи. Вот тебе и свобода! Тюрьма, да и только! И потом, что это за шум, нет, гул какой-то. А потом до меня доходит, это шум от швейных машинок! Как же я сразу же не догадалась? Ведь он точно такой же, как в ателье, когда я с матерью ходила на какую-то ее очередную примерку, и мы заходили к закройщицам, а за дверью точно так же стрекотали машинки. Так вот, почему, мне Василина, не хотела ничего рассказывать! Цех! Цех по пошиву одежды, а вьетнамки вкалывают, работают! Так и не только вьетнамки, но и вьетнамцы. Вот двое, покатили тележку, а вот еще какие-то мужчины, вьетнамцы, вышли. Я сразу же с балкона, так как мне показалось, что они подняли головы и меня рассматривали. Вот еще?

Нас приглашает та же вьетнамка и на ломанном русском языке пытается что-то умное сказать в наш адрес.

— Ты, девуська кассавай! И Васься, тозе. Ити са сомной, кусать надо! Итти, итти, кассавай!

Лепечет черте — что и рукой за собой, нам дорогу показывает.

В столовой накрыто несколько приборов. Все очень чисто и красиво: посуда, столовые приборы и даже цветы в низеньком и плоском горшочке. Экибана, догадываюсь я.

Уселись и тут же с нами Тонька. Только теперь она в красивейшем платье! С ума можно сойти! От того, что я, так на нее смотрю, она мне:

— Перекусим, и я тобой займусь, Котенок. Кушай, все довольно свежее и полезное. Мои узкопленочные хорошо умеют готовить, впрочем, дело вкуса. Давайте, девочки, за встречу!