Читать «Познание французского языка» онлайн - страница 151

— Ну, что поняла? Поняла, как ведет себя баба, если ей хочется так …

— Пусти, ты, дура! Ну, что ты вытворяешь? — вырвала голову и тут же отползла от нее в сторону на безопасное расстояние.

— Ты что, правда решила меня изнасиловать? Зачем ты меня тыкаешь в свои груди? Причем здесь я?

— Да, ты права! Прости, не сдержалась.

— Ну и как мне, что еще от тебя ожидать? Ну и, что ты мне хочешь сказать?

Она, молча, одевается, а потом, как ни в чем не бывало, повернулась ко мне спиной.

— Помоги мне?

— А ты что же сама не можешь? По моему, тебе пора рассчитывать только на саму себя, как это делают настоящие и взрослые женщины, — ехидно ее передразниваю, цитируя ее же высказывание.

Но она так и стоит с оголенной ко мне спиной, сдерживая руками свои волнительные образования.

— Ну? Ну, я прошу тебя?

И я уже взялась руками за половинки лифчика, нащупывая застежку, как она мне.

— Мне больно, прости, не хотела тебе говорить.

— Что больно, как я делаю?

— И от того тоже.

— Это почему же, ведь я так все тебе осторожно… — говорю, а сама действительно нежно и бережно стягиваю лифчик и свожу вместе половинки защелки, как она мне.

— Нет, не застегивай! Больно!

— Что такое? Что с тобой происходит? Почему тебе больно? У тебя что-то серьезное с грудью?

Она молчит, а потом, просто халатик сверху набрасывает на голое тело и запахивает, оборачиваясь ко мне, откладывая лифчик в сторону.

— Не хотела тебе говорить, но… тебе пора знать и рассчитывать, только…Вот и я, видимо не рассчитала, потому залетела, только сделала аборт, потому и больно, и молоко из груди, и кровит тоже…

— Да ты, что?! Прости, я не знала!

— Ну и причем здесь ты? — и снова потянулась за сигаретой.

— Ты знаешь, для настоящей б….. аборт, как насморк!

Ну и высказалась? Зачем она так? И я, на ее грубую, самоуничижительную поговорку тут же реагирую, мне становится жалко ее! Я ведь понимаю, что она так специально себя и от жалости, грубо так обзывает. Потом мы молчим, она курит и я на нее уже совсем по — другому смотрю и переживаю за нее.

— Это больно?

— А, пустяки! На бабе, как на собаке, все быстро заживает. Только ты на меня так не смотри, подумаешь, аборт, с кем не бывает.

— Со мной не бывает…

— А с тобой еще рано! Потому, чтобы идти на аборт, надо хотя бы…

— Я все поняла. Можешь не продолжать. А твое молоко, оно что, так и остается в груди? А оно там, не того?

— Да в том-то и оно, что его как-то надо сцедить, а я, как только возьмусь за грудь, так аж ноги сводит, так все болит и ноет, и ноет…

— А давай я тебе помогу.

— Ну и чем же ты мне сможешь помочь? Разве что… А что, это хорошая мысль!

Потом, спустя несколько десятков минут, она благодарит за мою помощь и ее поцелуй, тут же находит мои молочные губы и от того нам с ней так сказочно хорошо, что она тут же мне шепчет, пока я снова припадаю к ее соску…

— Ах, ты моя деточка, ах ты моя крошечка… — так она мне, как только я начинаю снова…

При этом она уже уложила меня на спину, голову на ноги и приподнимая их, наклоняясь надо мной и сует мне …

Ну, вы поняли, что я для нее сделала, сдаивая ее груди, освобождая теплое нежное вымечко от ее, так никому и не нужного ее молоко.