Читать «Via Baltica (сборник)» онлайн - страница 132

– Здорово, алкаш, – улыбнулась она. – Работу себе подобрал?

И сияет, как медный таз, а я гляжу на Антукаса – не узнает меня мальчик, а может, ему западло меня узнавать? Если пичкать ребенка сластями, из любого получится раб.

– Заруби на носу, – чеканит ясновельможная пани, – мне твоих жалких грошей не надо, хватает своих. На твои копейки пару кило апельсинов ребенку не купишь! Но я тебе докажу, пропойца: не родился еще на свете умник, который меня обскачет! Баланду будешь хлебать, понятно?

И пошла восвояси, виляя задом и блестя смоляными вихрами, такая крутая, куда там!

Тьфу! Пока себя успокаивал, что не отшил ее, как умею, пока по карманам искал сигареты – везет же: откуда-то выпала трешка, свернутая в трубочку! А пиво было еще дешевое, на улицах всюду им торговали – теплое, мутноватое, водянистое, мерзкое, а все-таки пиво! Я тут же направился к «Могиле Отцов», было такое занюханное местечко, кое-кто из аборигенов, одолевших в неравной борьбе зеленого змия, его еще, думаю, помнят! Народу там, как назло, не протолкнуться, на улице противная слякоть с дождем, пропади все пропадом. И ветерок такой мокрый. Сел и хлебаю эту желтую муть. Вместе с одним таким вроде знакомым и вроде писателем. Он даже не старый, только седой, как сугроб, и кряхтит, и нудит, как сложно издать путевую книгу, и вообще, нет никаких условий для жизни и творчества. Хоть и редко, но кое-что я почитывал, так вот критики обрушились на этого бедолагу за… лакировку действительности! Этот обтерханный сочинитель не расставался с серым портфелем и носил югославскую шляпу с лоснящейся шелковой перевязочкой. Еще он служил экспертом или кем-то еще в департаменте по охране природы. Так он звал место своей работы – за сто семь рублей в месяц. А посему был вправе твердить, что работа скоро угробит его талант и здоровье. Платили бы сто двадцать пять, тогда другой разговор! Выпили мы в этой «Могиле» бокала четыре, он мне и говорит ни с того ни с сего:

– Деньги у тебя еще есть? Ну неважно, пошли. Здесь близко.

Я сразу сообразил, о чем речь. Приковыляли мы к одной такой старушонке, и писатель купил у нее две бутыли пойла. Всего-то полтинник сверху, были же времена! Ну, не «Токай», ясное дело. Да, мыслю, плохи твои дела, если с такими, как я, пьешь чернила по подворотням! Себя-то я в грош не ставил, а хотя мог бы. А старушонка даже позволила притулиться на сгнившей, продуваемой сквозняками веранде и одолжила грязный стакан! Зато мы оставили ей порожнюю тару. Чтобы легче было понять, когда все это происходило, скажу, что простая бутылка стоила двенадцать копеек, а большая – семнадцать.

Ну опрокинули мы по стакану, занюхали рукавом, стали курить, тут я встрял со своей бедой: знаешь, Болеслав, я не писатель, но и мне тоже несладко: моя-то хочет меня засадить! Ни угла, ни работы… Коротко все изложил, ни помощи не ждал, ни сочувствия, просто выдался случай поговорить по душам. А вдруг услышит, что еще кому-то хреново, вникнет и сочинит шедевр? Он и вник, тут же насупился, что-то забормотал под нос: погоди, погоди, дай вспомнить… Опрокинул еще стаканчик, а потом как уставится мне в глаза: