Читать «Неизвестная Россия. История, которая вас удивит» онлайн - страница 153

Маленький человек, которого пестовала добродетельная литература XIX века, в XX веке показал, на что на самом деле способен. Маленький человек XX века стал большим, распрямился во весь рост, разбух, заматерел и начал хамить. Вот он уже стреляет в самодержца, его жену, дочерей, сына и доктора, строчит доносы со всей пролетарской прямотой, скандалит на коммунальной кухне, стучит ботинком по трибуне ООН, шельмует Пастернака и захлопывает академика Сахарова, бухает и матерится. Литература XX века разлюбила маленького человека, она презирала и ненавидела его в «Окаянных днях» Бунина, но чаще смеялась над ним в романах Ильфа и Петрова, Булгакова, Зощенко, да хоть в великих «Симпсонах». Нынешний литературный герой – не маленький и не большой, он чаще всего окружен враждебным чужим миром, в котором зачем-то оказался без всякой цели и смысла. Его единственное намерение – спрятаться, как-то пережить жизнь.

Первого героя нового мира подарил нам Горький, прямой литературный потомок Диккенса, поэт дна, рабочей слободки и революции. Помещенный в изящную шкатулку особняка, отнятого у Рябушинского маленькими людьми, удушенный объятиями НКВД, Горький больше не писал о страданиях угнетенных. Поблескивая пенсне Клима Самгина, он цедил сквозь зубы: «быдло». Так XX век нашел свое слово для маленького человека. Потом появились и другие: «лузеры», «гопота», «нищеброды».

Сострадание к слабым в современной высокой культуре сменилось состраданием к себе. Больше нет слабых и сильных, есть «я» и все остальные. Тема маленьких людей, кажется, навсегда покинула большую литературу. Это в реальной жизни есть собес и Чулпан Хаматова, но книжку про сострадание больше не продать. Сердечная черствость – естественный результат XX века, который стал подлинным открытием, точнее, вскрытием мифологемы прошлого под названием «угнетенные классы».

Слезоточивая литература XIX века взрыхлила почву для революций и классовых войн в XX веке, но одновременно способствовала формированию социально сбалансированного капитализма. Что посеет черствая, предельно эгоцентричная литература нашего времени, трудно предвидеть. Возможно, нас ждет принудительная стерилизация всех мигрантов – а то понаехали тут размножаться, а должны просто жить тихо в подвале сто человек на десять квадратных метров и не чирикать. Или возникнет какая-то другая инновация, которая навсегда избавит наше «я» от досадных внешних раздражителей. Людям, которые не уверены в том, что наш мир движется к свету и добру, я бы на всякий случай посоветовал иногда перечитывать старых добрых писателей. В качестве лекарства. Трудно, невкусно, но полезно. Может, тогда ничего по-настоящему плохого с нами и не случится. Лично мой выбор у Диккенса – «Большие надежды».