Читать «История Франции» онлайн - страница 113

В великолепии королевского двора, этого средоточия блестящего благородного сословия, отражалось значение нового учреждения Европы — абсолютной монархии в той стране, в Которой она достигла вскоре своего наиболее полного выражения. Двор в широком смысле этого слова, т. е. дворы короля и королевы, с бесконечным количеством придворных, составлявших пышное и великолепное окружение самого могущественного монарха в Европе, поглощал уже в XVI в. колоссальные суммы. В 30-х годах XVI в. венецианский посол Франциско Джустиниани рассказывает, что на двор, его празднества, пенсии и подачки дворянам, на его гвардию, в которой служат представители самых знаменитых родов Франции, король принужден тратить свыше 50 % государственных доходов. Дворянский король должен был быть таким же расточительным и, с буржуазной точки зрения, таким же бесхозяйственным, как и все дворянство, ибо расточительность короля — его долг перед дворянством, своеобразная форма распределения феодальной ренты, взыскиваемой с крестьянства и буржуазии путем налогового пресса.

Сам король не мог непосредственно управлять государством… Государство выросло, функции государственной власти усложнились. Но король, как неограниченный монарх, мог выбирать себе помощников, мог создавать для себя учреждения, какие он захочет, мог, наконец, воспользоваться одним из старых учреждений и усилить значение одного или нескольких из них в ущерб другим. Ибо он один являлся источником законодательной власти и не нуждался даже в мотивировке своих решений, кроме знаменитой фразы, стоящей в конце его распоряжений и указов: «ибо такова наша воля» (car tel est notre plaisir).

В целом можно сказать, что с окончанием объединения Франции и консолидации абсолютной власти короля, центр тяжести: политической жизни переносится в круг королевских любимцев и приближенных, составляющих «узкий», или частный, совет короля (Conseil prive ou etroit), в котором заседают некоторые принцы крови, крупные сеньоры и несколько второстепенных чинов — докладчиков и секретарей. Впоследствии они мало-помалу превратятся в настоящих министров абсолютной монархии. Состав этого совета неопределенен, функции его весьма расплывчаты. В нем рассматриваются те дела, которые королю угодно разбирать лично, в нем заседают люди, приглашенные королем, и они принимают в нем участие, пока их приглашает король. Все же принцы крови должны принимать в нем участие, ибо такова традиция.

Но абсолютный монарх ревниво относится к своей власти и не хочет терпеть никаких ограничений, даже таких, которые освящены традицией. Поэтому даже «узкий» совет начинает казаться королю чрезмерно широким, и при Франциске I вместо него и наряду с ним появляется «деловой совет» короля. В нем заседают 4–5 человек. Иногда он превращается в совещание короля с 1–2 своими любимцами, и тогда дела начинают решаться на московский манер «сам третей у постели». Так же недружелюбно и подозрительно относится король и ко всем прочим освященным традицией учреждениям, как периодически собираемым, так и постоянным.