Читать «Один талант» онлайн - страница 54
Елена Викторовна Стяжкина
И бабка, и Первый умирали бы так, как жили.
Выходило, что Савелий не жил никак. Но у него было достаточно денег, чтобы этого не замечать.
* * *
«Давай побреемся, – сказал Федор. – Хочешь, я парикмахершу тебе привезу. Заодно и пострижет».
«Зачем?» – спросил Савелий.
«Косы скоро плести будем, – огрызнулся Федор. Помолчал. Добавил нехотя: – К тебе телевизор из Москвы. Сейчас у Машки сидит. Очень просит…»
«Кто просит? Кто сидит? Какой телевизор?»
Савелий знал все ответы на все вопросы. Он просто прошивал панику звуками. Прятался за шумом, как делал всегда.
«Я тоже сказал, что ни к чему это. Клоуна из тебя делать… На весь мир».
«Пусть приедет, – сухо бросил Савелий. – Пусть приедет сама, без камер…»
Наташа шумно вздохнула, загремела посудой. Затеялась с уборкой. Впустила в комнаты запахи – среди них Савелий узнавал сосну, немного химическую, резкую, ландыш и мокрую газету. Наташа мыла окна, полировала двери, натирала кафель.
Комиссия из центра – это всегда повод подмыться.
И побриться.
Савелий согласился. И на стрижку тоже, и даже на маникюр.
Пигалица. Снова Пигалица.
Хотела увидеть его пораженцем. И торгануть им слезливо, но поучительно. Но кто скажет, что это ее желание – не живое чувство? Ну?
Не важно, что она там объясняла себе и своему начальству. Важно, что она сидела сейчас у Машки на кухне и…
Он отпустил (по сути, выгнал) Наташу. Он сам открыл дверь, впустил и даже помог снять пальто. Знал, что не сможет его повесить. Положил на диванчик.
«Это я…» – сказала она.
«Неужели?» – усмехнулся Савелий и стал ее трогать. Ее волосы были теплыми, губы – живыми, с трещиной-ранкой в уголке. В их поселке это называли «заедой». Плечи ее показались Савелию острыми, сопротивляющимися, а грудь – неожиданно налитой, плотной и горячей. Он погладил ее шею, щеки и провел пальцем по носу… И неожиданно поймал руками ее улыбку.
Закрыл глаза. Вздохнул, обнял за плечи и прижал к себе. Чуть-чуть…
Он хотел предложить ей деньги на побег от слюнявого пижона. Только деньги, без себя в нагрузку. Он хотел купить ей не «бентли» или виллу на мысе Антиб, как делали все люди его круга. Он хотел купить ей свободу.
Макушка Пигалицы оказалась у Савелия под подбородком, а в живот уперся арбуз.
«Ты все-таки женила его на себе? А теперь носишь аквариум?» – спросил он хрипло.
«С одной рыбкой», – сказала она.
«Значит, любовь? – усмехнулся Савелий. – Общие дети? И всякое семейное счастье? Поздравляю…»
Она обиженно хмыкнула, пожала плечами, отстранилась. Но заговорила деловито, напористо: «О вас и вашей трагедии часто пишут газеты. Фотографии ужасные. Сплетни… Мы можем это исправить. От первого лица. Мы заткнем им рты!»
«Зачем?» – спросил Савелий.
Любая болезнь сама по себе правда. И других правд она не признает. Для нее вообще нет других: ни людей, ни ситуаций. Она сама отсчитывает время, определяет границы нужного и ненужного. И эти границы не совпадают, мать их тетка, ни с какими пунктирными линиями, условно нанесенными на чужие карты. И беременные женщины должны бы об этом знать. Нет?
