Читать «Кораблекрушение у острова Надежды» онлайн - страница 152

— Посмотришь.

— А ты скажи.

— Утопит его одинец. Карбас утопит и всех погубит, кто в карбасе.

Фома понял, на его лице, злом и хитром, расползлась улыбка.

— Голова у тебя золотая, Никандрушка! Славно придумал. Авось твой одинец приказчика задавит. И рук марать не надо. Одного не пойму, — помолчав, сказал он, — как ты Степанову жонку мог убить… Ну, пусть ты в Степана целил. Холмогорские мореходы, почитай, все друг друга знают, а мы с тобой люди пришлые.

— Ошибся. Думал, меня артель не выдаст, поддержит. А вышло наоборот. Агличане большие деньги сулили, лишь бы одним остаться. Всем корысть была… Да что теперь старое вспоминать, не к чему. Жизнь спасать надо, ради детушек своих…

— Скажи-ка, Богдан Лучков нам не поможет?

— И не подступайся к нему. Прежде лучшего друга не было, а теперь стороной обходит. Нет, помочи ни от кого не вижу. Только вот на одинца надежда.

— А почему ты думаешь, что он у зимовья ходит?

— Три дня я его там вижу. На нерп он охотится возле речки.

— Вот ладно-то. Сегодня я приказчику Степану про одинца скажу. Зубья-то в полпуда весом каждый, так и сказать?

— Так и говори… Ишь, как моржатиной несет, из души воротит! — плюнул Никандр.

Взбудораженные мыслью избавиться от своего врага Степана Гурьева, братья Мясные направились в обратный путь. Шли медленно. Никандр еще не совсем выздоровел и ходил с палкой, сильно приволакивая левую ногу.

Галечный перешеек едва успели перейти, как прилив закрыл его.

Братья понимали: если их привезут в Холмогоры, суда и наказания не избежать. Никандру грозила смерть за убийство Анфисы. Они бы давно сбежали на юг, на Обь, к мангазейским самоедам, да болезнь брата не позволяла. А зима надвигалась. Пройдет еще неделя — и будет поздно. Начнутся морозы, снегопады, метели. Смерть Степана Гурьева развязала бы им руки.

Шел сентябрь. Дни быстро укорачивались. По ночам лужи покрывались корочкой льда. Часто наплывали туманы, сеялся холодный дождь. В день убиения пророка Захария повалил густой снег и шел три дня.

Маленькое пресноводное озеро, еще месяц назад кишевшее писклявыми гусятами, было пусто, безжизненно. Недавние морозы сковали его льдом. Подойдя ближе, братья Мясные удивились, увидев сидящую на льду большую чайку.

Фома бросил в нее камушком — чайка не шевельнулась. Никандр подошел ближе, тронул ее палкой и понял, что чайка вмерзла в лед и погибла.

— Заснула птица на воде, а мороз ночью ударил, вот и вмерзла, — объяснил он. — Подружки ее давно улетели.

— Все отсюда уходят туда, где корм есть, — согласился Фома. — Олени и те убежали, медведя одни остались да мышь копытная. Песец еще…

Природа обеднела, поблекла. Одно радовало людей: комаров и мошек почти не стало. Уж больно они допекали летом.

У зимовья братья Мясные увидели англичан. Они медленно прохаживались по берегу, разговаривая между собой.

Новая мысль пришла в голову Никандру Мясному.

— Подожди меня здесь, Фома, — сказал он, — мне с купцами без послуха поговорить надоть.

Фома молча отвернулся и стал смотреть, как волны набегают на отлогий берег.

Никандр подошел к купцам и снял шапку: