Читать «Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин» онлайн - страница 92

Сытин, заключала газета, мало чем рискует, обделывая свои делишки. Писатель или переводчик могут и не узнать никогда, что их обвели вокруг пальца, а если вдруг узнают, то вынуждены будут принять от Сытина любые крохи либо приготовиться к дорогостоящей судебной тяжбе, которая должна начинаться в течение двух лет со дня выхода спорной публикации в свет. По здравом размышлении всякий писатель и переводчик предпочтут сохранить добрые отношения с Сытиным и не ставить под угрозу свое дальнейшее сотрудничество с ним.

Деловая нечистоплотность являлась отчасти следствием несовершенства русского законодательства в области авторского права, где был допущен явный крен в пользу издателей (к тому же вплоть до 1911 года Россия не подписывала международную конвенцию по авторскому праву). Но главным образом винить следует ничем не сдерживаемую погоню за наживой, которую русские деловые люди считали вполне естественной. Возможно, путь наверх, пройденный Сытиным от простого крестьянина, сделал его хитрее других, однако не он один подтасовывал цифры в свою пользу.

Этой длинной, подробной статьей «Столичная молва» наверняка больно уколола Сытина, ибо посмеялась над его излюбленным образом народного благодетеля. Да еще всего за месяц до нее то же самое сделала «Москва», отозвавшись едкой критикой на речь, произнесенную Сытиным в начале июля. Поводом для речи послужил банкет участников первого Всероссийского съезда издателей и книгопродавцев в Петербурге. В клубах сигарного дыма, разомлевшая после трапезы, аудитория, возможно, слушала Сытина вполуха, зато репортер «Москвы» ловил каждое слово. Почуяв острый материал, он записал тезис Сытина о том, что Россия лишь тогда станет грамотной, когда русские издатели пойдут навстречу читательским запросам мужика. Не ускользнули от него и высказывание оратора о тридцати с лишним годах труда на поприще «распространения хороших, нужных и полезных книг», и гордое упоминание о четырех тысячах офеней, которых он снабжал такими русскими народными сказками, как «Бова Королевич».

Спустя несколько дней на страницах «Москвы» тот же репортер спрашивал своих читателей, что может быть «хорошего и полезного» в кровавой средневековой сказке «Бова Королевич». А ответ, продолжал он, состоит в том, что такие сказки позволили Сытину построить типографии и разбогатеть. Далее он бросил Сытину обвинение, которое впоследствии не раз предъявлялось ему: «Делая свою карьеру, вы всегда умели приспособляться к требованиям минуты, к запросам времени и рынка. Когда требовался «Бова Королевич», вы подносили народу «Бову Королевича». Когда, по-вашему, нужно было в издаваемой вами газете елейничать и черносотничать, вы и елейничали, и черносотничали. Подуло иным ветром, вы стали издавать ходовые красные брошюры. Словом, вы всегда и прежде всего были купцом и заранее учитывали состояние и запросы рынка». Расчетливый делец, заключал автор, Сытин выставляет себя евангельским бессребреником, радеющим о грамотности простого народа. «Ах, г. Сытин, г. Сытин! К чему же быть не только книжником, но и фарисеем?»