Читать «Дождь: рассказы» онлайн - страница 94
Артуро Услар Пьетри
Отец изменил тон, заговорил мягко, примирительно: — Может быть, с тобой происходит то же, что со многими студентами-медиками. Когда человеку впервые приходится стать за секционный стол — это страшный шок. Многие испытывают постоянное чувство отвращения. Не в силах даже есть.
Проще всего было бы сказать, что да, что именно это со мной и случилось, но, как ни странно, я упорно не желал прибегать к каким бы то ни было отговоркам.
— Нет, не в том дело. Тут совсем другое. Много всякого.
Отец настроился на доверительный разговор, он как будто уже начался.
— Чего же, сынок?
— Много чего. Всякое.
Тут отцу пришло в голову, что я попал в дурную компанию.
— Прежде ты таким не был. Кто-то тебя с толку сбивает. С кем ты водишься последнее время?
Я молчал, улыбаясь.
— С кем?
Что ж, скажу ему правду, хотя бы в той мере, в какой ее можно сказать и воспринять.
— С Симеоном Каламарисом.
— Кто такой?
Теперь еще труднее говорить правду, как найти слова, понятные отцу?
— Человек.
— Не сомневаюсь.
— Почему ты не сомневаешься? Возможно, он был человеком прежде, а теперь уже не человек.
Отец снова вышел из себя:
— Будь любезен, говори яснее. Кто он такой и почему я его не знаю?
— По правде говоря, я его тоже мало знаю, но в последнее время многому от него научился.
— А где он учится?
— Он уже не учится. Не знаю, учился он или нет, но выучился многому.
— А тебя он чему учит? Шататься целые дни без дела?
— Бесполезно говорить с тобой об этом. Я сразу понял, что он тебе не понравится, не может понравиться. Так оно и вышло: он тебе не понравился.
— Когда это он мне не понравился? Я же его не знаю, да и не желаю знать.
— А по мне, ты его знаешь. Я приводил его к нам, и тебе это знакомство ничего не дало.
— А тебе оно оказалось полезным?
— Со временем будет видно.
Отец резко перебил:
— Хватит болтать глупости. С завтрашнего дня ты начнешь опять аккуратно посещать занятия.
И я ответил как только мог спокойно:
— Хорошо, я пойду туда, доставлю тебе удовольствие, но должен сказать честно: теперь я мог бы и не пойти.
— И еще: ты никогда больше не переступишь порог дома этого человека.
— Вот это трудно обещать, у него ведь нет ничего, в том числе и дома.
Я мог бы сказать отцу: я искал загубленного человека и нашел загубленного человека. Мог бы еще прибавить и тоже не солгал бы: «Речь идет о жизни и смерти».
Отец, конечно, счел бы все капризом или фантазией. Я мог бы объяснить: «Эта судьба».
Ничто так не бесит моего отца, как слово «судьба»; и возникла опасность, что я как раз и произнесу это слово.
Я прошел в глубину дома, встретил мать. Она смотрела на меня умильно, влажными глазами, как найденная собака.