Читать «Рождение волшебницы» онлайн - страница 894

Невнятное по смыслу и недостоверное по существу сообщение — нигде не видно было битых горшков — осталось без внимания.

— Кто-нибудь приходил? Меня спрашивали? — сказал Чепчуг с некоторой строгостью, как бы призывая Ижогу оставить болтовню и говорить дело.

— Поплевина, — со скрытым торжеством и откровенным злорадством подтвердила Ижога.

— А правду сказать, молодой человек, — со вздохом молвил Чепчуг (молодым человеком, надо полагать, он именовал Поплеву), — я ведь уж было размечтался. Вот, думаю, придем, а у дверей карета шестериком.

— Нет у меня дочери, и это не дочь, — с горечью возразил Поплева.

— Государыня у нас есть.

— И еще вопрос, не замарана ли она кровью бедной моей девочки.

— Ни к чему… зачем это… оставь, — молвил Чепчуг.

— И возьми эти разговоры: оборотни, оборотни, всюду оборотни, — продолжал между тем Поплева. — Люди воображают, это что-то вроде упырей — от одного взгляда стошнит. Да полноте! Ничего подобного, оборотень не во тьме рыщет, рядом он, улыбается. Под боком он, у тебя в постели. Собственная твоя жена, муж — кто поверит?! Монах, что стучится с постной рожей за подаянием, и поп в приходе, сосед твой… и дочь. Представить, что самый близкий тебе человек оборотень, что городской голова и князь, и даже глашатай на перекрестке — тоже оборотень, это жутко. А каждый думает, ну меня-то уж не коснется, я-то скумекаю, что к чему.

— А хвать — он и сам оборотень, кто тщится других уличать, — невесело пошутил Чепчуг, но Поплева легковесного замечания не понял или не заметил.

— Поплевина-то ваша все своим умом переставила, — ядовито сказала служанка в ответ на безмолвный вопрос хозяина, который почувствовал, наконец, беспокойство от мелких перемен по всей лавке.

…Наверху лестницы показались босые ноги под подолом застиранного платьица, ноги с опаской нащупывали стертые дубовые ступени… вот и еще ступенькой ниже, еще… Девушка остановилась у подножия лестницы. И поскольку мужчины молчали, очарованные видением, она размотала повязанный вкруг головы платок, медленно освободила белоснежные волосы и пальцами тронула бровь.

Они глядели скорее испуганно, чем радостно, и Золотинка обратилась дрожащим голоском к лекарю:

— Дядюшка Чепчуг, Зимка жива. Я сама видела ее неделю назад в столице. Она… она здорова, но, по правде говоря… Вам надо ехать в Толпень.

— Золотинка… — явственно прошептал Поплева. — Золотинка! — с восхищением повторил он, ступая вперед, широкое лицо его в окружении сплошь белых уже волос озарилось.

И дочь, оставив ухищрения, кинулась стремглав за стойку, чтобы с лету броситься названому отцу на грудь, уткнуться в обширную бороду.

— Золотинка! — заорал он, словно окликая судно, чем, однако, нисколько не удивил ни Чепчуга, ни даже Ижогу.

Чувства старого лекаря выразились в том, что он снял и опять надел очки.

— Я подарок тебе привезла! — сыпала она словами, целуя Поплеву куда пришлось — в щеку, в нос, в усы.

— Бедный, бедный Тучка! — говорил Поплева, отстраняя дочку, чтобы глянуть одним глазком прежде, чем она опять исчезнет в объятиях.

— Тучку я похоронила под Каменцем.