Читать «Рождение волшебницы» онлайн - страница 887

— Что мне для вас сделать? — спросил Юлий, беспокойно озираясь, — вокруг собирались зеваки. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Можешь! — жарко дохнула девушка. — Хочу, чтобы ты меня понял!

В тесном соседстве с пострадавшей различался много чего объясняющий запах. Недельной давности синяки и ушибы заставляли несчастную принимать обезболивающее снадобье, которое продавали в лекарских лавках под непривычным для уха названием «водка». Говорили, что это паскудное мессалонское извращение. Лекарство это, между прочим, придавало движениям особую выразительность, а чувствам размах.

— Правильно ли я услышал, вы желаете, чтобы я понимал? — переспросил он, понизив голос, ибо опасался прохожих и зевак, любой из которых мог узнать его так же, как узнала эта женщина.

— Ну да… — протянула она, — как бы да… желаю. Чтоб понимал. — И прикрыла ладонью лекарственное дыхание.

— Спасибо, милая! — горячо отозвался Юлий. — Я уже понимаю. Об этом объявляли по площадям.

Он поглубже натянул шляпу и взялся было за луку, чтобы вскочить в седло.

— Постой! — схватила она его тогда с внезапным остервенением, которого никак уж нельзя было не замечать, притворяясь, что ничего не происходит. — Постой! — лихорадочно повторяла она. — Подожди… Дай-ка я тебе погадаю!

Исступленный голос ее, исполненный той пронзительной силы, какую приобретают вынесенные на улицу семейные страсти, остановил готовых уж было разойтись зевак, заставил встрепенуться всех кумушек на расстоянии окрика, в окнах явились головы, в лавках прекратилась торговля — все было готово к позорищу.

— О чем ты мне погадаешь? — досадливо возразил Юлий, не выпуская лошадь.

— Восемь дней назад, вспомни! Восемь дней! — молвила она жгучим шепотом, близко склонив пылающее лицо в спутанных волосах.

Юлий обомлел, словно лишенный воли.

— Седая пришла, седая!

— Ну, это не тайна… — пробормотал Юлий.

— …Кого она подменила, кого?! — молодая женщина сделала шаг, заставляя Юлия податься назад, он привалился к коню, который беспокойно переступал копытами.

— Я оборотень, она меня превратила… — женщина не успела договорить, как Юлий силой увлек ее прочь от скалящих зубы любопытных.

Они пошли бок о бок, искоса поглядывая друг на друга.

— Кто ты? — неверным голосом произнес Юлий, когда они оказались в каком-то мрачном и темном переулке.

— Юлька! Жена я твоя! Юлька! Прости меня! — сорвалась спутница и бросилась ему на грудь. В неловких объятиях, не выпуская и повод лошади, Юлий придерживал ее, не смея ни оттолкнуть, ни прижать ее к себе, не целовал и не отвергал поцелуев. — Прости меня, дуру! — рыдала она в голос. — Столько я глупостей натворила! Нет мне прощения никогда — я тебя потеряла!

«Я тебя потеряла!» — это было так сродно тому, что ощущал с неизбывной болью Юлий, что нашептывала ему его больная совесть, что он охнул и прижал покалеченную чужим обличьем Золотинку со всей силой обнаженного чувства. Горько и страстно целовал он глаза, рот, синяки и ссадины.

— Нет мне прощения, — частила она свое. — Если б ты знал, что я тебе сделала! Нельзя меня жалеть, не жалей! — говорила она в бреду, и каждое слово это обжигало Юлия. — Прибей меня, прибей! — стонала она. — Я не хочу жить! Оставь милосердие, все оставь! О, Юлий! Юлий! Забудь меня, как дурной сон!