Читать «Непримиримые (сборник)» онлайн - страница 43

Мы жили с ним в разных комнатах, смотрели свои телевизоры, читали непохожие книги и лишь изредка встречались на кухне. Мои временные подруги мешали ему беспрепятственно передвигаться по квартире в трусах и раздражали самим фактом своего существования. Потому что привести к себе старушку он не смел. Хотя хотелось. Ему регулярно звонила какая-то. Если я был рядом, они беседовали о лечебных травах…

Я боялся отца. Я носил в себе ужас его звериного взгляда в пору моего отрочества. Он не ударил меня тогда. И теперь мое сыновнее чувство держалось на его тогдашнем недоумении от наглости сына-сопляка да на боязни божьей кары за непочтение к родителю. Я носил в себе страх перед отцом и ненависть к нему за бесконечные измены матери и нам, детям, за волчьи повадки, за отсутствие чувства юмора, за то, что он чужак в нашем общем доме, и за многое другое.

Мне скоро сорок, ему за семьдесят. Он по-прежнему крепок и здоров. Несмотря на руководство птицефабрикой, так и не нажил живота… Мы – два самца в одной клетке. Мы должны были столкнуться. И мы столкнулись. На глазах у Казарина, черт бы его побрал.

Своей утренней атакой отец включил цепную реакцию. Теперь взрыв был неминуем. Сердце мое бесновалось под ребрами. Голову туманили испарения из подогретого болота злобы. Я рванул домой. Я влетел к нему в комнату и пнул ногой кровать. Отец проснулся и хотел встать.

– Лежать! – рявкнул я. – Слушай сюда!

Я был страшен. Из моего рта летел огонь. Отец по-стариковски пукнул от ужаса, язык его одеревенел, и он что-то промычал.

– Запомни! – шипел я. – Здесь тебе не птицефабрика, и ты тут не самый главный петух. Так что не смей кукарекать, тем более при постороннем человеке. Дали тебе конуру – живи и не высовывайся. Я тебе не мешал трахаться со всем поселком, теперь ты мне не мешай. Я не забыл, как ты, обложив меня конфетами и печеньем, Настю-кладовщицу дрючил в соседней комнате, почти у меня на глазах. Мне было всего пять лет, но я все помню!

– Не было этого! – простонал отец, и седые волосы его взлетели.

– Я у тебя не спрашиваю! – ору, заглушая в себе сыновний страх. – Я помню, как Людка, твоя секретарша, забыла в нашей детской свою юбку, потому что была дурная мода у баб носить одновременно и брюки, и юбки. Мать на ту пору привыкла к твоим фортелям и откровенно смеялась. А я не привык. Я этого тоже тебе не забуду!

– Я тебе про баб сказал, потому что консьержки в подъезде уже жаловались, что днем и ночью к тебе девки ездят. Потом обворуют, а их обвинят, – опять попытался встать отец.

– Лежать и слушать, я сказал! – кричу. – Мне плевать на твоих старух. И запомни: гораздо проще содержать сто баб, а не одну, как ты говоришь. Если бы у меня была одна баба, ты тут и месяца бы не удержался. Она бы тебя мигом выжила. Ты семьдесят лет с гаком прожил, а так и не понял, что урон нашей семье нанесла не сотня твоих случайных потаскух, а одна-единственная библиотекарша, к которой ты полхаты перетаскал. Так что живи и радуйся, что я ни на ком еще не женился!