Читать «Тайга мятежников любит» онлайн - страница 96

И все же он принял грамотное решение – забраться на крышу. Подсказало что-то. Сбросил кобуру, портупею, сунул «маузер» за пояс, начал восхождение. Камни рушились, едва он к ним прикасался. Но все же удалось найти проходимый участок, он забрался на огрызок стены, пополз по краю рваной вогнутой кровли, в сердцевине которой зияла дыра…

Бурьян колосился даже здесь и неплохо выполнял маскировочную функцию. Он скрючился, подтянув к животу колени, «маузер» пристроил у левой руки. Немного высунувшись, обнаружил своих – двое лежали внизу, за изломанной оградой, готовясь к стрельбе. Инструктировал их Субботин быстро и сумбурно, но вроде уловить обязаны: у забора не тормозить, в случае безнадеги быстро делать ноги и нырять в здание.

Противник был в курсе насчет готовящегося теплого приема. Нестройный залп из леса никому не повредил. Двое перебежали за кусты – хватило выдержки не обозначать позицию. Показались еще двое, причем поджарый ефрейтор в фуражке задом наперед подставился просто знатно. Гасанов не сдержался: хлопнул выстрел – ефрейтор кубарем покатился со склона. Разгорелась стрельба – из леса палили отвязно, злобно. Фонтан вспорол глину под носом у Петрухи. В долгу парнишка не остался, стал вбивать в кусты пулю за пулей. Теперь беляки вели себя осторожнее, переползали, стреляли прицельно. Петруха сменил обойму, открыл огонь с такой ураганной скоростью, словно у него под боком все арсеналы бывшей царской империи. Выбросил карабин, достал «маузер»… Гасанов отстрелялся, перекатился, доставая из-за пазухи револьвер. Грянул нестройный залп. Под прикрытием троих двое перебежали. Пятью солдатами руководит офицер из кустов – плотный, в непромокаемом макинтоше. Что-то крикнул, присел. Петруха с Гасановым не могли его видеть от забора, а Субботин с крыши мог. Не хотелось выдавать позицию, но упускать такую возможность было жалко. Он сжал револьвер, прицелился, затаив дыхание. Снова что-то выкрикнул офицер, показав на торчащий козырек чекистской фуражки. Двое перенесли огонь. Петруха отползал, а Гасанов допустил промашку, решив не терять время. Побежал, пригнувшись, к пробоине в стене… застыл, раскоряченный, словно люмбаго ударило, рухнул лицом в проем. Еще два выстрела совпали с выстрелом Субботина. Офицер схватился за лицо – упал отдельно от фуражки. В соседних кустах промелькнул новый персонаж: фуражка тоже офицерская, тужурка распахнута, сам бледный-пребледный. Лошадь заржала, пискнула женщина… Петруха, сжимая пустой «маузер», мчался через внутренний дворик, обогнул подводу с золотом, помчался к черной дыре в подземелье. На стену уже вскарабкался солдат с орущей глоткой – выстрелил навскидку. Петруху словно подбросило – покатился, треснувшись башкой о раскроенную плиту. Поднялся на четвереньки – кровь стекала с разбитой головы. Пополз, подволакивая простреленную ногу, утирая рукавом то ли кровь, то ли пот, то ли слезы. Служивый пальнул вторично – мимо. Петруха уже нырнул в черноту, покатился куда-то в преисподнюю, завывая от боли. Служивый что-то крикнул своим. Насилу удержался Субботин, чтобы не снять этого стрелка по безоружным людям. Странное возникло чувство, что не надо этого делать. Расплата будет. А ведь и в самом деле не надо было! Он лежал, гадая, знают ли белые, что в живых к началу боя оставались только трое чекистов? Откуда им это знать? Почему бы не двое?..