Читать «Тайга мятежников любит» онлайн - страница 90

Он догнал их через час: катил пулемет, согнувшись в три погибели – в принципе, живой, лицо черно от копоти, рукав в крови: пуля навылет прошила плечо, и рука повисла плетью. Лента с патронами волочилась по земле.

– Смотри-ка, бегает, – удивился Рыбский, – а мы уж не чаяли.

– Забыли про меня, – бормотал Арцевич, натужно улыбаясь. – В радости сыщут, в горести забудут… Яков Михайлович, поднажмите… Я их подловил еще разок – всем обозом через ручей переправлялись… Больше не смогу – патронов осталось совсем хрен…

– Сколько их?

– Оставалось двенадцать – посчитал, не поленился… Теперь уже десять… сократил – для ровного счета… Две подводы, два офицера, ручной пулемет – но патронов у них мало, экономят… Да – в последней подводе едут двое штатских – парень, девчонка – смазливая, зараза, не поднялась рука прикончить – хотя подставилась, конечно, знатно.

– Отбить бы, – размечтался Рыбский. – А то совсем мы тут одичали без дамского общества.

– Была девчонка, точно, помню, – встрепенулся Петруха. – И у меня рука не поднялась.

– Просто Смольный какой-то, – ухмыльнулся Субботин. – Петруха, а ну проверь, остались еще пулеметные ленты?

Петруха кинулся в подводу разрывать солому.

– Да нет там ни хрена, – вздохнул Арцевич. – Проверял уже. Хоть золотом отстреливайся… В общем, так, Яков Михайлович, эти черти где-то на подходе. Хватайте свои скудные пожитки, драпайте, а я хоть немного их задержу…

Он смотрел в изможденное лицо бывшего филармониста, догадываясь, что для Арцевича этот бой будет последним (странная создавалась традиция – жертвовать ранеными). И Арцевич это понимал, и все присутствующие. Даже Лева посмурнел, смутился как-то. Он молча кивнул, хлопнул пулеметчика по здоровому плечу, обронил зачем-то, чтобы не было совсем уж хреново:

– Отстреляешься – догоняй.

– Конечно, – согласился Арцевич. – Земля-то холодная, лежать не хочется.

Но все произошло куда быстрее. Опять из леса захлопали винтовки! Не так обескровлены оказались белые, чтобы не выслать охранение. Обоз сворачивал за холм, Арцевич ковылял, волоча стальную бандуру за трехрукую осину. Одна из пуль его и срубила. Рухнул, ударившись головой о рифленый кожух. Гасанов опомнился первым – швырнул карабин в подводу и саженными скачками, пригнув чернявую голову, помчался обратно. Обернулся на бегу, блеснув раскосыми глазами:

– Уходите!

Рухнул на колени рядом с мертвым, развернул пулемет, распластался. Уходя за поворот, Субботин видел, как извивается, словно змея, пулеметная лента, хлещут ветки под напором свинца. Из леса доносились отчаянные крики… Слава партии, тропа, петляющая между холмами, обретала нормальный, человеческий, хотя изрядно запущенный вид…

Гасанов их, к сожалению, не догнал.

Расклад получался скверный – трое против десятка (неизвестно, подстрелил ли кого Гасанов). Оставалось убегать, не рассчитывая на успешную засаду. Воевать уже было нечем! По десятку патронов в «маузерах», пара карабинных обойм, одна граната, про которую Субботин предпочел помалкивать… Но белые где-то застопорились – чекисты вышли из леса, одолели заросший разнотравьем пахучий луг и на краю «дровяного» сосняка сделали передышку. Противник не появлялся. А это, что ни говори, вселяло бодрость. Но засиживаться не стоило. Петруха щелкнул выдранным из галифе ремнем. Обоз со скрипом тронулся…