Читать «Нереальные хроники постпубертатного периода» онлайн - страница 95

Он быстренько осмотрелся, для него это уже стало почти привычным. Дома старой части Одессы, вся эта улица, мало изменилась за десятки лет: всё та же мощенная мостовая, только тротуар не асфальтовый, а насыпанный гравием, если бы не извозчик и не появившийся из парадного дворник с большой бляхой на фартуке, то различий можно было бы и не заметить.

Девушка снова обернулась, очень её заинтересовал ранний случайный прохожий. Они встретились глазами.

— Броня? — удивленно крикнул Ян, — ты откуда здесь в такую рань. Я вижу знакомое, что-то, но в этом платке тебя сразу не признал.

— Янечка! Ты ли это? Я иду за тобой уже давно, думаю, что это за странный господин? Руками машет, сам с собой разговаривает и без шляпы, и без картуза. Думаю, наверное, ограбили ночью бандиты его, вот он и не в себе.

— В себе я, Бронечка, в себе, никто меня не грабил. Были попытки, еще тогда у вас на Молдаванке, но я отбился. Антоша и Зяма хотели с меня копеечку сбить, но обошлось.

— Ой, я их знаю, они из нашей местной шпаны. Тебе повезло, что от них вырвался, могли раздеть, еще и подрезать, если бы сопротивлялся. К нам ночью только самые отчаянные извозчики клиентов привозят, боятся. Ночью грабят, выйти страшно.

— А ты-то чего спозаранку, по темноте одна по городу бегаешь?

— Я по делу, в гавань бегу. У меня там дядечка, мамин брат, пришли они в Одессу снастей прикупить из Очакова. Дядечка у меня рыбак, человек хороший, меня жалеет. Пообещал с собой взять до Очакова, только пригрозил, чтобы пораньше пришла, а то они в море уйдут.

— Зачем тебе в Очаков?

— Это родина моя, там мои родители похоронены, уже почитай четыре года будет. От холеры померли, а я вот жива осталась, дядечка тогда меня в Одессу вывез, кусок хлеба дал, ну а дальше я уже сама.

— Понятно, проведать своих, значит, хочешь, это правильно, святое дело.

— Проведать и благословения у могилок попросить.

— Благословления на что?

Броня засмущалась, опустила глаза вниз:

— Меня Порфирий Ефремович сватают, вот я и хочу у покойных батюшки и матушки благословения попросить. Они говорить хоть и не могут, но я пойму.

— Да что тут думать! Порфирий Ефремович — это купец Каминский? Я правильно понял?

— Он самый, очень хороший человек и добрый. Спасибо тебе, Янечка, я, когда только он обмолвился об том, чтобы замуж меня взять, я сразу тебя вспомнила. Ты для меня теперь, как ангел хранитель, — она бросилась на колени и стала целовать его руку.

— Броня, прекрати, как тебе не стыдно. То же нашла ангела. Просто он тебя любит и хочет взять тебя в жены, я тут совершенно не причем. Поднимись с колен немедленно, стыд, какой!

— Как это, не причем, кто мне первый сказал, что Порфирий Ефремович ко мне свататься будет?

— Броня, это случайность. Просто я посмотрел не тебя, на купца и понял, что вы прекрасная пара.

— Врешь ты, Янечка, ты мне сам говорил, что никогда не видел Порфирия Ефремовича.

— Это я имел в виду, что я близко с ним не знаком, а так издали я его, конечно, видел, поэтому тебе так и сказал.

— Ой, крутишь, вертишь ты, Янечка, ну да ладно. Главное, чтобы всё хорошо сладилось. Вот вернусь из Очакова, Порфирий Ефремович обещал свадьбу с венчанием и белым платьем, только не в Одессе, а в какой-то деревенской церкви. Я не обижаюсь, я всё понимаю, кто он и кто я. Он человек богатый, видный, а я публичная женщина. Ему за всё спасибо. Я ведь уже в доме у Марь Иванны не живу. Порфирий Ефремович снял для меня комнаты на Малой Арнаутской, живу одна и жизни радуюсь, какое мне счастье выпало, а всё благодаря тебе, Янечка.