Читать «Оптина пустынь и ее время» онлайн - страница 2

Служенія, перечисленный Апостоломъ Павломъ, сохранялись въ Церкви во всѣ времена. Апостольское, пророческое и учительское служенія, являясь самостоятельными, могутъ совмѣщаться съ саномъ епископа, или пресвитера.

Пророческое служеніе, связанное съ личной святостью, процвѣтало съ подъемомъ жизни Церкви и оскудѣвало въ упадочные періоды. Ярче всего оно проявляется въ монастырскомъ старчествѣ.

Вліяніе старчества далеко распространялось за предѣлами стѣнъ монастыря. Старцы окормляли не только иноковъ, но и мірянъ. Обладая даромъ прозорливости, они всѣхъ назидали, увѣщевали и утѣшали (1 Кор. XIV, 1,3), исцѣляли оть болѣзней духовныхъ и тЬлесныхъ. Предостерегали отъ опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божію.

Представляя собою прямое продолженіе пророческаго служенія, старчество съ этимъ именемъ и въ этой формѣ появляется лишь въ IV вѣкѣ, вмѣстѣ съ возникновеніемъ монашества, какъ руководящее въ немъ начало.

***

Благодатное старчество есть одно изъ высочайшихъ достиженій духовной жизни Церкви, это ея цвѣтъ, это вѣнецъ духовныхъ подвиговъ, плодъ безмолвія и Богосозерцанія.

Оно органически связано съ иноческимъ внутреннимъ подвигомъ, имѣюгцимъ цѣль достиженія безстрастія, а потому и возникаетъ одновременно съ монашествомъ на зарѣ христіанства.

Но въ бѣгѣ временъ старчество процвѣтаетъ мѣстами, достигая апогея своего развитія, потомъ ослабѣваетъ, приходить въ упадокъ и даже совсѣмъ забывается, чтобы, можетъ быть, снова возродиться, подобно волнообразной кривой, то вздымающейся, то падаюідей и снова возстающей. Такъ забыто оно было и въ Россіи ко времени Паисія Величковскаго (18–й вѣкъ). Онъ возродилъ старчество, которое и стало процвѣтать у насъ во многихъ мѣстахъ.

И, хотя это было возрожденіемъ древней традиціи той же Россіи, но для большинства казалось малопонятнымъ новшествомъ.

Прот. Сергій Четвериковъ («Изъ ист. русскаго старчества», «Путь», № 3,1927 г., стр , писавшій о старцахъ, говоритъ, что въ нашемъ дореволюціонномъ прошломъ русское монастырское старчество мало было изучено и недостаточно оцѣнено русскимъ обществомъ.

Послѣднее имѣло смутное представленіе о старчествѣ. Даже наша молодая богословская наука не успѣла разработать этого вопроса. Такъ: «Вопросъ о старчествѣ въ древнерусскихъ монастыряхъ совершенно не затронуть въ научной литературѣ. Судя по житіямъ, оно было общераспространено», говорить профессоръ Серебрянскій.

(«Древне Рус. Дух.» Смирнова, стр. 26, сноска 5 (Москва, 1913)

Также и церковная іерархія нерѣдко становилась въ тупикъ передъ этимъ явленіемъ. Отсюда частыя гоненія, которымъ подвергались старцы: Преп. Серафимъ Саровскій, о.Варнава Геѳсиманскій, Оптинскіе: о.Леонидъ, о.Амвросій, а на нашей памяти о.Варсонофій.

Эта послѣдняя исторія гоненія на выдаюгцагося старца о.Варсонофія настолько характерна, что на ней остановимся ньсколько подробнѣе. Въ 1911 году, по ложному на него доносу гр. Игнатьевой, религіознополитическій салонъ которой въ Петербурга имѣлъ вѣсъ, а также по доносу горсти монаховъ, изгнанныхъ о.Варсонофіемъ совмѣстно съ о.Ксенофонтомъ, оптинскимъ настоятелемъ, изъ монастыря за бунтарство, Св. Сѵнодомъ было назначено слѣдствіе. Туда былъ посланъ Еп. Серафимъ Чичаговъ — авторъ извѣстной «Дивѣевской Лѣтописи» и впослѣдствіи Архіепископъ Тверскій и Митрополитъ Петер бур гскій. Послѣдній, не произведя никакого разслѣдованія, сразу же сталъ на сторону бунтарей, водворилъ ихъ обратно въ Оптину, смѣнилъ отца Варсонофія и перевелъ его въ Старо–Голутвенскій монастырь. Подымался даже вопросъ о закрытіи скита и уничтоженіи старчества. Потрясенный этимъ разгромомъ, скончался вскорѣ настоятель Оптиной о. Ксенофонтъ, а черезъ годъ — 4–го апр. 1912 г. о. Варсонофій. Объ этомъ событіи вскользъ упоминаетъ о. Василій Шустинъ («Изъ личныхъ Воспоминаній» В. Ш. Бѣлая Церковь, 1929 г. стр. 40.), но болѣе подробно эта исторія будетъ разсказана въ жизнеописаніи о.Варсонофія въ 3–й части нашего труда со словъ еще живыхъ свидетелей этого событія.