Читать «Половецкие пляски» онлайн - страница 97

Сегодня Шушу оставят с Анечкой. Анечка будет смотреть глазенками — еврейскими ракушками, а вырастет — превратится в Саломею, и какой-нибудь Ирод прикажет ей: «Танцуй!..» Анечка станцует, она любит, когда на нее смотрят, целуют в животик, и тогда она любит в ответ. Секреты любви убийственно просты, сходить с ума не стоит.

У бабы Лины случился нервный срыв. Ее обожаемая внучка, пухлая нескромная девушка, вышла замуж. Баба Лина радовалась, у нее три дня гуляли, и все бы ничего, если б месяцев через пять внучка не родила. Баба Лина, встретив свою любимицу с новорожденным на руках, сначала умилилась, а после упала на колени прямо в коммунальном коридоре перед внучкиным мужем. Никто ничего не просек, а баба Лина запричитала: «Спасибо тебе, Гриша… спасибо, что не бросил…» Старушку тронуло мужское благородство, она старательно учила внучку с пеленок, мол, забеременеешь до свадьбы — пропало. А тут — обошлось. На радостях баба Лина выпила лишнего, а потом у нее скрутило сердце. И мариновалась она в больнице с месяц, а Эмма носила ей передачки, ибо баба Лина была соседкой-союзницей и просто забавной старушенцией…

Женился Рома для Германии. Крепкое семейство отбывало в Европу… Эмма упиралась, она не любила Германию. «Пиво люблю, а в «бундес» не поеду…» — говорила она шепотом. Она была ведьмой и знала больше остальных, только на действия ее не хватало, она играла в приличные игры. Первыми отбыли Луизка с мужем. Миша с Эммой развелись в имущественных целях, на Мишу записали родительский дом. Как выяснилось, развелись не зря…

Шуша пошла нарезать круги по городу — по друзьям, по недругам, домой почти не приходила. Чтобы бродить по городу ночному, криминально тихому, пиная камушки и жестяные банки, любить теперь только себя, такую, как есть, и такую, какой никогда не было, любить подставное лицо в лифте, превозмогая клаустрофобию… Подставное лицо — любовник слабенький, но мудрый, со щетинистыми мыслями. Лингвист. Предлагал жениться, говорил, что, судя по звездам, от такого союза родятся талантливые дети. Звали лингвиста Измаилом, он отвратительно играл на скрипке, и на месте солнечного сплетения у него зияла впадина, как глазница мумии фараона. Фараона Шуша не видела, зато он ей приснился.

Иногда встречались у друга Измаила, который дежурил сутки через трое. Измаил быстро пьянел и засыпал, у него барахлила поджелудочная железа, но душа была чистой, как у ребенка. Он говорил: одиночество — это когда всего одна бутылка «Киндзмараули», шесть часов вечера, солнце светит, а позвонить некому. Телефон — наказание человечества. Отсутствие связи — как закупорка сосудов и моментальная смерть. Но нестрашная. Только думать о ней тоскливо. Думать — процесс бесконечный. Везде Шуша думает об одном и том же — как сложится все. Надька даже отвела ее к гадалке, чтобы вылечить этот синдром. Гадалка оказалась совсем не цыганская бледная женщина с короткими обесцвеченными волосенками. Женщина посадила Шушу напротив себя за круглый столик, напоила чаем без сахара, но с сухариками, и скользким хрипловатым голосом — как анекдот, быстренько! — рассказала Шуше про Шушу. Обидно. Никто не любил еще девочку. У девочки большие проблемы по линии… в общем, бабушка ее нагрешила, за бабушку девочка и платит. Денег больших никогда в руки не возьмет, замуж выйдет поздно, если выйдет…