Читать «Философия в будуаре» онлайн - страница 92
Ксения Соколова
Дыховичный: Публика провоцирует человека на определенный тон. Кому интересны глубокий серьез и мрачная глубина? Поэтому не надо этим играть.
Соколова: Особенно если не умеешь.
Дыховичный: Учить людей не надо. Не надо быть очень серьезным. Можно многие глубокие вещи выразить иронично и легко. И вообще я ненавижу в кино умные мысли.
Соколова: Почему?
Дыховичный: Потому что они выглядят очень глупо.
Соколова: У Тарковского не выглядели.
Дыховичный: Я не хочу вас разубедить. Я учился у Тарковского, это феноменальный персонаж в моей жизни. Я очень люблю «Андрея Рублева». У него там много умных мыслей. А ведь лучшие моменты не эти. Лучшая сцена – с Никулиным, которому заливают олово в глотку.
Соколова: Ага, легчайшая игра смыслов...
Дыховичный: ...Ролан Быков, который скомороха играет. Или просто девушка, которая идет по полю. Никого он там не учит. Никогда нельзя до конца формулировать вещи. Это выглядит назидательно. Словно я – последняя инстанция. Это мое мнение.
Собчак: Иван, я хочу задать не совсем деликатный вопрос. По праву вашего друга, вашей актрисы, человека, который близко знает и любит вас, восхищается вами. Свой последний фильм – комедию «ЕвропаАзия» – вы снимали, когда вам был поставлен диагноз «рак». Вы монтировали в больнице, зная, что обречены. Почему вы это делали?
Дыховичный: Знаете, я считаю, что прожил довольно длинную и интересную жизнь. Не сказал бы – счастливую, но интересную точно. Когда мне поставили диагноз «рак лимфы» и сказали, что жить осталось три или четыре года, я подумал, что, учитывая мой возраст, это довольно много. И еще я подумал, что самое худшее, это начать себя жалеть.
Соколова: Врачи сразу сказали вам правду?
Дыховичный: Да. Я этого потребовал.
Соколова: И когда вы вышли из того кабинета, куда вы пошли?
Дыховичный: Я поехал домой. И конечно, мне стало себя жалко. Но когда я почувствовал этот комок в горле, то улыбнулся, потому что, знаете, ведь очень приятно, когда себя жалко, и что такой я... несчастный человек, умираю вот... Потом я подумал – а что, может, это такая мне выпала интересная участь? Жить быстрее. Не терять времени. И я действительно совершенно по-другому стал жить.
Собчак: То, что с вами случилось, вы воспринимаете, как плату?
Дыховичный: Да. Я воспринимаю это, как плату, которую взимают с того, кому много дано. И если человек что-то делает не так, заблуждается, не любит жизнь, с ним по-другому разговаривают. С дурака ведь не спрашивают. А с меня спросили. И я не был к этому готов. Но я старался никого не ругать, не винить в этом. Я сам виноват. И если мне сместили срок, надо его правильно использовать, чтобы эти три года не превратились в болезнь. Болезнь – это самое ужасное, что может быть. Весь этот скулеж, жалость, уродство и так далее.
Соколова: А не хотелось выяснить отношения с Небесным Отцом? «Господи, я же был хорошим мальчиком. Почему я, а не они?..»
Дыховичный: Я не считал себя хорошим мальчиком никогда. Хотя, конечно, я себя любил. Есть такая самурайская заповедь. Два раза в день думай о смерти. Это очень умная мысль. Человек должен понимать, что всю жизнь он идет, в общем, к финалу. Но финал для каждого разный. Я очень рано столкнулся с потерей близких людей. Я приучал себя к мысли, что смерть – это то, что может случиться в любую секунду. Ужасно не умирать, а болеть. Я никогда не болел. У меня в театре не было никогда замены. У меня не было второго состава.