Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 96
Ежи Стефан Ставинский
Мой зад пылал, как костер, за каждое движение левой ногой я расплачивался мучительнейшей болью. Это была настоящая пытка, и, если бы меня сейчас допрашивали, я, наверное, выдал бы все, что знал, лишь бы только это кончилось. Должно быть, мы с вагоновожатым напоминали упившуюся пару, сплетенную в хмельном объятии, неспособную держаться на ногах, шатающуюся из стороны в сторону. И все же мы двигались вперед, стены больницы медленно приближались, я тянул своего сержанта из последних сил, кровь стекала у меня по ноге и хлюпала в сапоге, но я знал, что от дырки в заднице не умирают, потому что там нет никаких артерий, и меня ожидают всего лишь насмешки и издевки. Вагоновожатый почти лежал на мне, казалось, весил он тысячу килограммов, так что меня шатало все сильнее и сильнее.
Несмотря на зверскую боль, я завидовал вагоновожатому оттого, что у него геройская, достойная поэтического воспевания рана в груди, и мне даже захотелось, чтобы рядом снова разорвался снаряд, но только уже спереди, чтобы меня ранило еще куда-нибудь, например в руку, и я смог бы предстать перед Терезой не с опущенной головой. Однако ничего такого не случилось, и мы наконец доплелись до больницы, в которую вошли через дыру в стене. Я не был здесь дней пять, и меня поразило то, что я теперь увидел: подвальные коридоры, похожие на освещенные свечами катакомбы, заполнены телами, которые лежат впритык друг к другу, вверху оконца, забаррикадированные мешками с песком, на полу — дети без рук и без ног, бойцы с побелевшими лицами, старики, испускающие дух среди стонов и оханий. Над всем этим стоял тяжелый смрад.
За несколько повстанческих недель большая, прекрасная, ярко освещенная больница (электроэнергией снабжала ее иногда станция, а иногда наш теперь уже разбомбленный агрегат) уменьшилась на две трети, съежилась, вползла в подземелье, почернела, загноилась, захрипела в предсмертной агонии. Взрывы, заглушаемые стенами, но, может быть, поэтому еще более опасные, предвещали ей близкий конец и последнюю резню, подобную тем, что уже были во всех больницах, захваченных молодчиками из Альтмарка или Нижней Саксонии.
Люди, прикованные здесь к кроватям и матрацам, брошенным на пол, ожидали смерти с еще большим ужасом, чем те, кто мог двигаться. Они были лишены даже той капельки свободы, которая остается у человека в его последний час. Я сразу же заметил доктора Вацлава, в глазах у него было выражение смертельной усталости. Вагоновожатого уже держала санитарка, которую я мельком видел когда-то. Лицо у нее сейчас было такое же белое, как ее халат. Я оперся спиной о стену, чтобы не были видны порванные сзади штаны,