Читать «Кислородный предел» онлайн - страница 117

— Длинно, Драбкин, длинно.

— Да подожди ты, это важно. Не надо денег. Недвижка — на хрена недвижка? Ведь сдохнешь, гроб — твоя недвижка, и два на два — вся собственность, и сам ты — кормом для жучков. Вот говорят: все помешались на материальном, богатые не могут умерить аппетиты, все жрут и жрут, как будто вечность жить собрались, а это только нищим свойственно обожествлять материальные блага. Когда выходишь на достаточный материальный уровень, то остается только власть. Какие у тебя объекты, только посмотри, а получаешь — молоко за вредность. Власть! Химик — пожалуйста, химик. Алюминий — вот тебе алюминий, «Печора», пиво, лидер по России — а получите карантин, ты воду отравил им, воду, по области запрет, есть солод, хмель — воды нет, вот потеха. Красиво! Ну, вроде ощущение такое, что даже будто реки поворачиваешь вспять. Когда никто не может сладить с такой махиной, а ты, такой ничтожный, маленький, вот этим жалким человечьим мозгиком, но можешь, это власть. Затягивает. Кольнуться постоянно хочется… еще, еще. И мне тогда, в той сауне, тебе не нужно было это объяснять. Людей вот только нет, ни человека рядом. Родного, теплого. Приходит момент, и вдруг, ни с того ни с сего понимаешь: а жизнь-то прошла — красивая, яркая, острая, нервная, насыщенная властью, но в то же время и ничтожная. По наполненности любовью ничтожная. Я, может, этого и не заметил бы… ну, если бы семья и дети, ты посмотри на этих двух, Андрея и Артура — ну, кто они такие, их только в микроскоп и видно, а у каждого по дочке в то же время. По тепленькой, пухленькой маленькой печке такой. А я не могу, — за ворот к себе притянув Сухожилова, на ухо Драбкин еле слышно шепчет. — Детей не могу. Азооспермия, не слышал? Головастики неподвижные, и чем их только ни подхлестывай — не лечится, ты понял, невзирая на. Я думал что сначала — работу всем вам, Подвигину, тебе. А что, иди ко мне… захваты, ты прекрасно понимаешь, — мертвый рынок, ну, лет на пять, а то и меньше, пыли в регионах хватит, а дальше что? А я тебя в совет директоров, на «Нафту» и «Онэксим» брошу, ты представляешь уровень? Да только все не то. Не это вам сейчас необходимо, померкло все, весь блеск земных царей.

— Приехали мы, Гриш, почти.

— И что — по-прежнему не твой я пассажир? Нет, погоди ты, погоди. Она твоя, ведь так? Та девочка, которую ты третьи сутки по Москве? Твоя — не подвигинская. Подвигин свою потерял — я вижу это, знаю, — он безнадежный. А он с тобой, вы вместе, заодно, а чем я хуже? Смотри, я завтра все больницы на уши, все МЧС, Минздрав, ты только слово.

— Нашел уже, нашел. — И Сухожилов дико улыбается, как будто табуретку из-под ног у Драбкина бездумно, безоглядно выбивая.

— Уверен? Где?

— Да вон, в Первой Градской.