Читать «Игра в ящик» онлайн - страница 149

– Пьяный! Он пьяный, вы только посмотрите на него... алкаш проклятый, – вылетел из толпы истошный женский крик навстречу приближающемуся Роману. Словно в лицо ему дыхнуло что-то мерзкое и необыкновенно горькое.

Большому, похожему на увальня из зоопарка аспиранту с почти уже доеденной второй запасной печенью вдруг стало неприятно и неловко до детских мурашек. Второй раз за сегодняшний день чужая женщина его стыдила. Сейчас уж публично, громогласно и точно совершенно незаслуженно и не по делу.

Подцепа хотел обогнуть, быстро пройти мимо этих ненужных ему воскресных зевак, но на секунду, кого-то выпуская, толпа вдруг расступилась, и то, что Роман увидел, заставило его резко, со всей медвежьей силой врезаться в живую изгородь, ворваться внутрь и встать на колени перед лежащим на земле человеком.

– Михаил Васильевич, – дико пропел Роман, – Михаил Васильевич...

Но профессор не был пьян. Пьяного держали два дюжих рога, жестоко заломив за спину руки, слюнявым, безглазым, как у белой статуи, мурлом безжалостно впечатав в раскрывшийся железным цветком передок грузовика. Что-то текло из обнаженных радиатора и двигателя, всем своим весом севших на изогнутую трубу поваленного козырька. Темная лужа образовалось и под головой профессора. Роман в каком-то полупомешательстве положил руку на черный с искрой проседи висок и тут же с ужасом отдернул. Голова научного руководителя была еще теплой, но мягкой, как у детской игрушки.

Домой в общагу Роман Подцепа пришел только под вечер. Но, вместо того чтобы принять ванну, о которой так сладко грезил всю дорогу из Вишневки, он в ванной долго и бессмысленно топил головастиков. Горячими струями душа смывал со стенок мелких, черных, как сперматозоиды, перед дальней дорогой дрожавших и корчившихся сик. Потом он бросил это глупое занятие и прямо в куртке и в ботинках прошел в комнату. Сел на кровать. И только тут Роман Подцепа сообразил, что забыл в квартире у Прохоровых свой рюкзак. И тупая полуглухота-полуслепота, владевшая им столько часов, покуда он куда-то бегал, шел, ездил, звонил, что-то делал, и делал, и делал, здесь, в момент полной и окончательной остановки, обернулась острым, каким-то обоняемым и осязаемым каждою клеткой тела отчаянием.

Ну и когда он теперь сядет за свою методику? Когда получит назад папку, откроет ее, погрузится в спасительную, одну только надежду и разрешенье обещающую работу. Задыхаясь, ничего перед собой не видя, бормоча: «Придурок, идиот, дебил» – Роман дергал ручки, открывал и закрывал ящики стола, переворачивал бумаги, как будто где-то тут могла сама собой родиться и спрятаться копия оставленной в осиротевшем доме, исчирканной синим шариком машинописи. И вдруг под спудом старых миллиметровок, в нижнем ящике мелькнули тесемки. Папка. Не может быть! Роман до крови расцарапал руку о деревянный угол, ныряя за добычей. За серой папкой «Дело».