Читать «Последнее послание из рая» онлайн - страница 87

– Бедный парень, такой хороший спортсмен, и вот на тебе.

Поскольку теперь на меня не смотрят, я понимаю, что речь пошла уже не обо мне. Я потерял нить разговора, но эти люди способны удерживать нить, связующую самые несовместимые идеи. На горизонте начинают появляться белые, красные и черные пятна шале.

– В гимнастическом зале сначала не знали, что без него будут делать, – говорит водитель.

– Моя жена рассказывала, – говорит бывший член Ассоциации родителей, – что интернат его нанимал, и когда он подал в отставку, то коллектив воспитанников распался.

– Они на грани закрытия, – говорит тот, кто вспомнил про птиц.

Теперь я становлюсь одним из них. Я живо интересуюсь тем, что они говорят, и хочу знать о ком.

Они смотрят на меня с недоумением.

– О Педро, тренере по гимнастике из клуба «Джим-джаз», который все время бегал. с ленточкой на лбу. – Они говорят о мистере Ноги и смотрят на меня с недоумением, потому что всему миру должно быть известно все, что было связано с моей матерью, поэтому я больше ничего не спрашиваю и поворачиваю голову в другую сторону.

– Он начал впадать в депрессию, – говорит товарищ матери по Ассоциации родителей, – и дело кончилось тем, что он бросил работу, бросил спорт и продал дом.

Мы проезжаем автозаправочную станцию, Культурный центр, тропинку с тополями и огромные красные буквы «Ипер». Въезжаем на улицы красных тротуаров, которые постепенно тускнеют, и наконец направляемся к «Аполлону», блеск которого сливается со светом второй половины дня.

– Удачи тебе, парень, – говорит мне водитель. – Привет матери.

Всю вторую половину дня я с душевной тревогой думаю о приходе Сони. И мне не страшна эта тревога, потому что если она не придет, я смогу думать о Ю. Ничего не случится, это не конец света. Неприхотливость в жизни – это смерть. Неприхотливость, сколько бы о ней ни говорили, – это нечто ненадежное. Жизнь взрослого человека не может быть неприхотливой, это невозможно, если ты, конечно, систематически не отказываешься от обладания тем, чего хочешь. Так что в глубине души я волнуюсь и за мать, и за отца.

В восемь вечера открывается стеклянная дверь, и ко мне среди стеллажей идет Соня, глядя на меня самыми красивыми глазами, которые я когда-либо видел. Она закуривает сигарету, садится на табуретку и говорит, что собиралась приехать на автобусе, но потом подумала, что так может опоздать, и решила воспользоваться автомобилем. Я целую ее и говорю, что пойду за пивом из автомата. Обещаю принести сразу четыре банки, чтобы потом не было необходимости ходить еще раз. Вешаю табличку с надписью «закрыто», и мы удаляемся в подсобную комнату. Я не говорю ей, что существует риск встретиться с моим шефом. Я этого не делаю, потому что не чувствую себя виноватым в том, что с ним происходит, когда стеклянные двери магическим образом открываются, чтобы она могла выйти. У меня нет никакого понятия о том, как он живет вне этой лавки. Может быть, мой шеф – самый безобидный человек из тех, кого я знаю. Как я могу защитить ее от того, чего не знаю. Мне только хочется еще одного повторения и ей тоже. Меня успокаивает мысль о том, что мы не позволим никому, в том числе и шефу, помешать нашему «повторению».