Читать «Летописи Арванды. Легенды спящего города» онлайн - страница 86
Елена Воробьева
Пусть зависть пеленой глаза застила, пусть сердце мне прожег
тлетворный яд —
Я ненавижу музыку и имя того, кто нес с рожденья Твой талант!
О Боже! Звуки, что летят как искры и опадают ворохом листвы,
Кружатся в поднебесье ветром быстрым, низвергнутся на землю
с высоты…
Он слышит… слышит! Мир, что я не вижу, что Ты мне
не откроешь никогда —
Ему тот мир стал и родней и ближе земного… Словно вешняя вода
Разбудит к жизни ледяное сердце и уведет в неведомую высь —
А мне… в удушье злобном не согреться… И в темный лабиринт
уводит мысль…
Одна лишь мысль! Не я Тобой был избран! И дар услышать жизнь
ты дал не мне!
А мне остался только жалкий призрак мечты, что растворилась
в тишине…
Как я любил мелодии и звуки и я играл… Но вдохновенья дар
Ты дал ему! И скрипку в его руки вложил. Как свет, как истины пожар!
Ты так решил… Но я решу иначе, пусть за чертой, но я реванш возьму —
Покуда мое слово что-то значит, Маэстро сгинет в проклятую тьму!...
А в т о р : Тадини снова явственно увидел себя и.. того, другого,
кого он так неистово теперь ненавидел и проклинал — им было
по 14 лет, но Паганини уже восхищалась вся Генуя, у него уже тогда
сыскался покровитель, а у Тадини не было ничего: ни восхищения,
ни покровителя, ни надежд. Он любил музыку, не мог жить без нее,
но он не мог извлечь из скрипки звуки, от которых замирала душа,
и уж тем более, не мог сам написать такую музыку… Не мог, как
ни старался. Именно тогда он избрал единственно возможный для
него путь к вершинам — пусть не светским, но вершинам. Он про-
шел всю церковную лестницу с показным смирением и неистовым
честолюбием — он шел на вершину, чтобы когда-нибудь иметь воз-
можность поквитаться с тем, кого считал недостойным Божьей
милости. Кардинал походил по комнате и снова подошел к окну,
но чистая синева не развеяла его мрачных мыслей, наоборот, он
принял решение идти до самого конца.
Та д и н и ( с н е н а в и с т ь ю ) :
Ну что ж, Никколо… Ты узнаешь, что зря тягаешься со мной —
Теперь все то, что испытаешь, ты будешь помнить за чертой…
Ты смог уйти от гнета будней, достиг богатства и хвалы…
А я ступил на путь мой трудный, чтобы избегнуть злой нужды…
Почти что вместе мы взрослели, но нечего мне было ждать —
Тебе же открывали двери везде, где мог ты пожелать…
Я отказался от земного, чтоб выжить и достичь высот…
Ты жил развратно, непристойно, не зная никаких забот…
Да, ты не знал, как это страшно — любить, желать! Но не иметь!
От страсти гибнуть ежечасно и в адском пламени гореть!
Тебя же — нищего когда-то, судьба ласкала, не скупясь —
И возвышала музыканта Фортуна, радостно смеясь!
Какие женщины любили! Аристократки, знати цвет —
Их имена уже забыли… Но для тебя забвенья нет!
Твой гений превзошел живущих, и будет в памяти людей
Твой образ жить в годах грядущих! Но сгину я во мрак теней!
Я ненавижу! Проклинаю! Ведь я жил музыкой одной,
Но воля Господа иная — им избран был совсем другой!
Тебе был гений предназначен, а мне — монашеский обет —
