Читать «Лебединая песня» онлайн - страница 26

Зина спит, полуоткрыв рот. Она всего на два года моложе Ани — ей идет двадцать первый, — но сейчас она кажется совсем девчонкой. Чем-то похожа она на шестнадцатилетнюю сестренку Танюшку. Ерзает во сне, прилаживаясь к буграм и вмятинам, Ваня Мельников и Натан Раневский. Кто же сменил их на посту? Зварика и Овчаров сидят, жуют сухари. Значит, наблюдение на опушке ведут Целиков и Тышкевич.

Взглянув на «кировские» часы, повернутые циферблатом к внутренней стороне кисти — чтобы не разбились при прыжке, — Аня садится. Болит ушибленный бок, ноют ноги; Аня протирает пальцами глаза. Умыться бы, да негде. Может, взять воды из фляжки?

— Что ты делаешь, Аня? — шепчет капитан. — Отставить! Экономь воду. Мы уже завтракали. Вон в банке вам с Зиной тушенки оставили. Съешь пару сухарей с салом, выпей несколько глотков воды, и все пока. Груз-то мы не нашли!

Вдруг он быстро пододвигается к Зине. Видно по лицу — она вот-вот чихнет во сне. Капитан осторожно зажимает ей рот ладонью. Зина просыпается, широко открывает глаза, сразу соображает, в чем дело, и садится, улыбаясь.

— Чихнуть не дадут, фрицы проклятые! — говорит она тихо, поблескивая голубыми глазами и поправляя под беретом светлые, мягкие волосы.

Зинины щеки снова пылают румянцем. Усталость как рукой сняло. Подумаешь — пятичасовой марш! Приходилось и тяжелей — бывало, сутками напролет топала в пору всяких немецких блокад и блокировок, прочесов и облав. Летом сорок второго ей посчастливилось работать в Белоруссии у самого Артура Карловича Спрогиса, командира той части, из которой вышли ее боевые подруги Леля Колесова и Зоя Космодемьянская. Она могла часами рассказывать об этом командире разведчиков, старом партизане и чекисте, латышском стрелке, бойце кремлевского караула, охранявшего кабинет Ленина. Леля погибла в бою, Спрогиса ранило. Зина осталась в группе заместителя Спрогиса майора Одинцова, потом выполняла задание с Колей Шлаковым… И все это в двадцать девичьих лет!

Как обрадовалась Аня, когда узнала, что из девчат полетит она не одна. Две девушки — это все-таки здорово, легче переодеться, умыться и мало ли что!… И в радистской беде Зина выручит…

У Ани горят пятки. Она снимает сапоги, портянки и носки, рассматривает пузыри и ссадины. Зина посыпает ей пятки красным стрептоцидом…

Приведя себя в порядок, они завтракают вместе. Жуют сухари с салом, запивают их белорусской колодезной водицей.

Чувство нереальности всего происходящего охватывает Аню. И это не удивительно. Первый в жизни полет. В одночасье попала она из тихого белорусского городка, на улочке которого, в лучах закатного июльского солнца, танцевали девчата «Лявониху», в чужой, враждебный мир, где уже наверняка идет охота на нее и на ее друзей…

На опушке лежат, поглядывая в бинокль, Целиков и Тышкевич. Тяжело гудят на шоссе «бюссинги», стрелой проносятся «адлеры» и «оппели», дымят грузовики с газогенераторными колонками, спешат трофейные «рено». В каких-нибудь двух километрах от лесной опушки живописно раскинулась небольшая деревенька. Каменные усадьбы бауэров, обнесенные высокими стенами. Протестантская кирка с острым шпилем и увитый плющом пасторский домик с живой изгородью из шиповника и со смешным фарфоровым гномом в садике. Лавка с колокольчиком над входной дверью и заросший хмелем трактир под липами в саду с пустыми столиками, покрытыми красно-белыми клетчатыми скатерками. В бинокль можно даже разглядеть картонные зеленые кружки, которые ставятся под пивные кружки. И невооруженным глазом видно, какие прочные в домах двери и ставни.