Читать «Амиго» онлайн - страница 6

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Вот, у меня напрел афоризм. Мысль. Кошка за жизнь съедает бриллиантовое кольцо. А у вас — три. И две собаки.

ЖАННА. Да-а? Вот, мамуль, где они, наши бриллианты-то, закопаны, вот они где! Чичирка, Бабайка, Манюрка — чтоб вы сдохли. Они Костю любят, они с Костей спят. Пусть спят. Ой-ой.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Зачем у вас три кошки? Вонь, грязь.

ЖАННА. А пусть. Нам нравится, что их так много. Пусть. Я уберу.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Да зачем они нужны, погань эта, блохи, шерсть?!

ЖАННА. Они нам уют создают.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Да какой уют? Уют — занавески, ковры, хрусталь. Три бриллиантовых кольца они сожрали, сволочи.

ЖАННА (молчит, смотрит то на мать, то на соседа). Вы опять, Григорий Иваныч, начинаете спорить, как в тот раз, когда мы вам вызывали «скорую». Хорошо, раз возник спор — по порядку разберёмся. Ну, хорошо. Куда я бы их всех три надела бы? В нос? Смешной вариант. Псевдонаучное истолкование фактов. Пусть живут. Вы знаете афоризм: приблудных кошек выкидывать нельзя?

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Дак они все приблудились? Ну-у-у. Рыбак рыбака.

ЖАННА. В смысле? (Пауза). Опять вы, Григорий Иваныч, как в тот раз, ой-ой, так долго у вас тогда голова не заживала. Ладно. Я другое скажу: видите, Григорий Иваныч, мамуля у нас какая? Говорит с утра: «Жаннета, сходи к Григорию Ивановичу, позови попрощаться. Он ведь родной нам, пять лет назад сватался даже». Ну, что вспоминать. Неудача постигла вас тогда. Ну, не буду бередить раны, резать по живому и по больному, нет. Говорит мамуля мне: «Он хоть и затопил нас за последний год восемь раз и копейки нам не заплатил за этот вандализм, но всё ж таки надо его позвать, проститься по-человечески!» И я давай звать вас. Бутылочку приобрела. «Детскую», двести пятьдесят грамм. На свои на последние деньги. А денег, заметьте, нету у нас, паразитство проклятое. Одна мелочовка по карманам. Будто на паперти стояли. Ну вот. А ведь мы, Григорий Иванович, не здоровались давно. Но мамуля — главная тут, она сказала так, у меня огромное уважение к родоначальникам, так сказать, и я сделала, как она сказала. И вот вы тут.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ (поправил берет). И вот я тут! Приказ! Вошь не укусит, не почешешься! Соня главный индеец в чуме. Чингачгук Большой Змей, ага? Гы-гы-гы.

ЖАННА (помолчала, смотрит на Софью Карловну). Как буду коробки собирать, завтра переезжать — рука болит страшно. Вот вы настоящий сосед, Григорий Иваныч. Пришли проститься, всё пучком. А у вас хоть они разрешения спросили хоть делать тут ресторан или хоть магазин? Им положено спрашивать.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Спросили, как нет. Они мне за согласие сделают решетки на окна. На все три. И железную дверь. И ремонт в квартире. Полный.

ЖАННА. Да-а-а?! (Пауза.) Вот вы как хорошо устроились, Григорий Иваныч, мама мия. Вы меня так введёте в импотирование. И ремонт ещё? Здорово. Умеют же люди жить, а мы, мамуля, с тобой вот — только рубаи сочиняем. (Пауза). Я ведь думала — тут будет красненькая веревочка висеть, там будет веревочка висеть. Чтоб экскурсанты не заходили. И будут ходить экскурсии, смотреть музей. Письменный стол и так далее. Будут люди ходить, заглядывать за веревочку: а как они жили, как занимались творчеством? Экскурсовод лекцию ведет, а я приду, в сторонке встану, скромно постою, наши стены окину взором мутным, печальным, заплачу-заплачу вся и скажу: «Да царствие да тебе да небесное, да мамочка да ты да моя!» (Неистово крестится).