Читать «Амиго» онлайн - страница 5

Долго грустно молчат, едят, вздыхают.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ (смеётся, кривой палец в воздух поднимает). Это вам не рубаи. Рубаи это — «тумбулянеже». А это вам серьёзно. Классические вещи это вам! Гы-гы-гы.

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Бренность мира узрев, горевать погоди! Верь! Недаром колотится сердце в груди!

ЖАННА. Мамуля, стопори, а?

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Не горюй о минувшем! Что было, то сплыло! Не горюй о грядущем! Туман впереди! Вот так вот вам.

ЖАННА. Да, да, мамуля, ой, туман сплошной впереди у нас, мы поняли уже посредством Хайяма. (Плачет.) Да, мамуля, думали мы, что тут будет музей поэта Софьи Карловны Сорокиной-Горюновской, а будет тут магазин или ресторан или чёрт-те что. Ой, ребята, это ужасно! Куда бедному крестьянину податься? Всё продали, всех выгнали, выселили, заселились, мы для них быдло проклятое, и мы — живи, как хотим, с голоду рабочий человек помирай ложись. Я думала — что, а оно — вышло как. Как жить простому человеку? Никак. Обдурачили, а? Хоть иди милостыню проси. Хорошо мы афоризмами кормимся, у мамы пенсия, да Гулькин нас содержит, а так бы мы — что бы мы?

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Да бы мы ничто. Хорош, Борман. Гоу-шоу. Поехали. Возьмём курарэ на грудку. Гы-гы-гы.

Начинается долгая церемония с переливанием из стакана в стакан друг другу, с приговариванием: «Ой, нет, куда мне так много! Да вы меня спаиваете! Ой, перелила! Ой, разлила! Ой, мне чуточку!» Наконец, у всех поровну — подняли стаканы, выпили.

ЖАННА. Я на больничном. Мне много нельзя. Сейчас. (Пошла в туалет).

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Ненавидят меня. Сколько раз я принимала плачевные позы — нуль. Я в душе моюсь, он на кухне включит холодную воду, чтоб у меня пошла горячая. И сколько раз обжигал меня. Сходит в туалет, выйдет, протянет руку здоровкаться. Руки не моет, а специально здоровкается за руку. Такая семья дурная — чего-то ищут, чего-то теряют: то подушку, то губнушку, то книжку. И развели тут псарню, не продохнуть. Иезуиты! Я б хотела, чтоб она родила негритёнка, просила ж её — нет. Сейчас было б как хорошо с негритёнком. Он бы Пушкиным б стал. Я обезножела, мне тоску излить надо. Вот я на них участковому напишу, отнесёте?

ЖАННА (пришла). Мамуль, ты чего?

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Так. «Я кустарник, ветер ветки колышет…»

ЖАННА. От, от, мамуля разродилась-таки. Это ведь твои рубаи? Давай, молодец! Ну-ка, еще раз, я не услышала? От, от, мамуля, давай, давай…

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Не мешай. «Я кустарник, ветер ветки колышет, одиноко и грустно, стою в поле, ты не пришёл».

ЖАННА. Всё?

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Всё. Мало?

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. И за такие афоризмы плотют деньги? Покупают люди?

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Именно за такие и плотют, уважаемый. Поэзия. Философия. «Платят» говорить надо. Ну да ладно, раз мы в валенках.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Я не в валенках, я напробоску, в тапках. А вы с детства заика?

СОФЬЯ КАРЛОВНА. Кто заика? Я заика? Я не заика. Вы почему это?

ЖАННА. Тише, тише! Ой, здорово, мама, мысль какая, главно, хорошая — я одинокая-преодинокая в степи. Есть в этом некая принципиальная актуальность, паразитство проклятое. (Плачет). Ты пиши больше, в журнал в какой пошлём или в газетку. Денег нам отвалят кучу. Или вспомни, как раньше жилось. Вспоминания свои напиши. Вот так начни: «Вспоминаю: как сейчас помню…» И чего-нибудь вспомни.