Читать «Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору» онлайн - страница 97

В целом эти нюансы сейчас уже не так и важны, коль скоро само участие советских спецслужб в похищении и ликвидации Кутепова твердо установлено. Вот здесь операцию «Трест» уже можно считать полностью законченной, после гибели Кутепова РОВС был подорван и в 30-х годах начал терять свое ведущее положение в российском эмигрантском движении. И эта дерзкая операция в Париже, о моральной и технической стороне которой спорят в мире разведки и в мире истории до сих пор, подводит черту и под действиями советской разведки 20-х годов.

Глава 4

Смена караула на Лубянке

Тридцатые годы в истории ГПУ, а затем и НКВД СССР принято делить на годы больших репрессий в 1937–1939 годах и на относительно «мирные» еще 1930–1936 годы. Большой террор действительно стартовал летом 1937 года. Но все 30-е годы до его начала сейчас выглядят большой подготовкой к нему, разогревом перед этим большим ударом. И ГПУ в начале 30-х годов не простаивало: аресты и высылки продолжались, все новые антисоветские организации (чаще уже придуманные, в отличие от начала 20-х годов) выявлялись, первые процессы такого рода уже организовывались, огромная империя ГУЛАГ под контролем органов госбезопасности достраивалась, чтобы с началом «большой чистки» принять миллионы политзэков и пропустить их через свои жернова. Да только за один 1930 год по делам, подследственным ГПУ, было вынесено и приведено в исполнение 20 тысяч смертных приговоров по всему Советскому Союзу. Это считается «мирным» временем во внутренней советской политике только по сравнению с большой бойней конца 30-х годов.

Иногда выдвигают версию, что изначально Сталин не планировал еще в 1934 году столь масштабные репрессии, которые случились двумя-тремя годами позднее, и что единый НКВД создавался первоначально вовсе не под эти цели, лишь затем оказавшись главным орудием Большого террора. Полагают, что ГПУ, как и раньше ВЧК, хотели реформировать каким-то образом, чтобы опять отряхнуть прежнюю его дурную славу, что к 1934 году Сталин даже затевал какую-то косметическую либерализацию советского режима (что-то вроде отступления к НЭПу в 1921 году при Ленине), а слитое с обычной милицией и пожарниками в НКВД прежнее ГПУ могло бы символизировать такую отчасти либеральную реформу – вместо отдельной тайной полиции обычный Наркомат внутренних дел, как МВД в других странах. По такой версии, вместо ГПУ внутри единого НКВД появлялась «спрятанная» госбезопасность в виде всего лишь одного из управлений наркомата (ГУГБ НКВД), с виду обычное государственное учреждение, недаром и сам Сталин в 1934 году при этом предложил существенно ограничить полномочия бывшего ГПУ, отобрать право внесудебного приговора, сохранявшегося со времен ВЧК Дзержинского. А затем вроде бы решение радикально расправиться с любой оппозицией и опасность близкой войны перетянула на весах власти все другие доводы, и вместо даже косметической либерализации СССР в нем случился кровавый террор, и пришлось орудовать уже НКВД, которому сразу вернули право расстрелов в особом порядке и без суда.