Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 76

Впрочем, чего требовать с других, сама-то я тоже осталась. Мне просто некуда было уплыть. Речушка нашей деревни звалась Сухой Чемровкой, в ней были места по пояс, а кое-где ямы и по шею: присев в тёмную муть, оттолкнуться, вытянув руки, и, воображая в затворённом слухе волнистый «подводный» пассаж А. Петрова, секунды три влачиться вперёд, пока мелководье не вытеснит тебя наружу.

Не было где прилично сгинуть, не то что пребывать.

Когда ещё вырастешь и дорвёшься до океана! Детская подневольная жизнь, плен, сердце ушибалось о пределы доступного и, всё в ссадинах, всё в слезах, в убожестве, только и успокаивалось во сне.

Сильно тогда ругали фильм за «красивость», чуждую созидательному героизму и истинным идеалам нашей молодежи. Я, сама «наша молодежь», бессильно ярилась: как не понимают они, что без вечного голода по Иному душа приходит в запустение.

Фильм пережил свою критику и уже несколько десятилетий не сходит с экрана, отвлекая «нашу молодежь», поколение за поколением, от созидательных задач.

С последнею моей четырёхлетней дочкой были мы на юге. Море; плыть, дырявя пальцами медузы; рассыпчатый белый песок, а вечером в курзале фильм «Человек-амфибия».

Я смотрела как сквозь толстый, уже непрозрачный слой памяти, наросший от событий поверх нежных первых впечатлений. И почти не узнавала Ихтиандра.

Зато его узнала моя дочка. Наследственная память? Ведь такая ещё маленькая - спрашивает:

-Мама, а кто такая война?

- Это когда дяденьки идут убивать друг друга.

- А тётенькам нельзя?

- Можно, в конце концов, и тётенькам.

- Ты уйдёшь на войну, а меня заберёт дедушка, я вырасту большая, приду к тебе, и ты обрадуешься, что я уже выросла и дышу носиком.

И вот, в кино она узнала его, вспомнила и затрепетала на тех кадрах, которые ранили когда-то и моё подвижное воображение. И я досматривала фильм уже через неё, как через чуткую оптику - добавку к моему изношенному зрению.

Девочка была потрясена. Весь следующий день она переспрашивала имена:

- Гуттиэре? Педро Зурита?

И всё, что близко к теме: жизнь акул, медуз и дельфинов.

- Мне так понравилось его лицо!

И ручками нетерпеливо встряхивает, и ножками переступает, волнуясь. И тоска -возобновить ненаглядное и, Бог даст, наглядеться. Пришлось вечером снова идти в кино. Она просилась потом ещё, но фильм увезли. Снова и снова она перевспоминала события, только о них одних могла говорить, остальной мир поблек.

- Мне хочется увидеть его лицо! - просила.

Бедная! Она даже не могла понять, что с ней случилось, что за беда, что за тоска неутолимая, а я не могла помочь. Такая ещё маленькая, что не объяснишь ей, что это любовь.

К счастью, в детстве обменные процессы идут быстро, все прежние клеточки отжили, сменились новыми, и сущая боль прежних стала лишь памятью новых. Первый отпечаток на нетронутой глине.

Так появилось у неё своё прошлое.