Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 64

…Конспект читала, послеоперационная боль – слаще всякой радости: избавили, освободили, какое счастье!

Наутро ушла, и днём уже в том лесу на полянке зубрили каждый своё, загорая. Как ни в чём не бывало. И он – ни сном, ни духом, где она была весь вчерашний день, что с нею было, и в том она чувствовала своё над ним великое превосходство. Твоего сына из меня выдрали, мальчик ты мой, а ты и не догадываешься про то, тебе ещё и в голову не приходила мысль, что ты можешь быть родоначальником, ты знаешь себя только сыном. К роли отца ты себя ещё ни разу не примерил, а если бы и примерил – увидел бы, что тебе ещё не по росту, не по размеру, ни по какой мерке. А тем более если насильно, как смирительную рубашку напялить на тебя – ничего, кроме ужаса и обречённости, ты не испытал бы, и кем была бы я, если бы согласилась принять от тебя этот испуг взамен радости, эти вынужденные узы – взамен уз нуждаемости! Нуждаемость и вынужденность – разница есть? Разница, которую моя гордость не потерпела бы.

Но на его счёт всё это записалось – и подружкино кольцо, и забинтованный обручальный палец, и тот летний вечер невыносимый в палате, и запах из недр деревянной тумбочки, и эта поляна загоральная следующего дня, и предстояло ему все эти счета оплатить живым своим унижением. Алчные, мстительные её мечты - откуда?

От зависти. От страшного неравенства мужчины и женщины. Достаточно было увидеть его хотя бы в игре. Забыв себя, он вожделел к мячу и знать не хотел, как хорош. А хорош был – мог бы встать среди площадки и красоваться – любуйтесь! – законченное произведение природы. Но он ни во что не ставил свою красоту и ценил себя лишь как инструмент, при помощи которого природа может создавать что-нибудь дельное. Он понимал себя чем-то вроде стеки в руках скульптора. Двое – скульптор и стека – создают третье: скульптуру. Двое – природа и мужчина – должны создать третье – что? Вот тайна, непостижимая женщине: что? Что они там мастерят, соединив усилия? Он не мог придавать никакого значения своим ярым очам и одичалым кудрям, а только уму и рукам, потому что есть нечто, чему он служил лишь посредником.

Это может только мужчина: иметь цель вне себя. Женщина – сама для себя цель и хочет быть ею для всего доступного мира. Она, конечно, старается, подражая мужчине, тоже завести себе интерес снаружи от себя – щипание корпий или там научные исследования – но ей плохо удаётся это притворство. Она, Лариса, например, стала тогда играть в теннис из одной только ревности к мячу: ишь, предмет, игрушка, не имеющая никакой ответной силы любви - а так всецело владеет сердцем человека! А она, женщина, уж она бы как отозвалась навстречу, но мужчине интереснее с мячом, чем с живой Ларисой.