Читать «Толкин русскими глазами» онлайн - страница 16

Художественный домысел 3. Бобырь — Серебряный Венец, привезенный Пришельцами из-за Моря, из ее сокращенного самиздатовского перевода ВК вот хороший пример того, во что могут вылиться идеи, попавшие на русскую почву. Других примеров предостаточно в классической детской литературе. Пересказ книжки «Пиноккио» Карло Коллоди (1826–1890), который сделал Алексей Толстой (1883–1945), завершается не тем, что Пиноккио заслуживает право стать живым мальчиком, из плоти и крови, а тем, что Буратино находит свой настоящий дом, где живут такие же, как он, ожившие куклы.

Одна из переводчиц Толкина, — Мария Каменкович подробно анализирует суть причин этого явления. В интервью газете «Смена» она говорит:

В России проявилась своя специфика восприятия Толкина, не имеющая аналогов на западе. Лучшее, с чем это можно сравнить, — хрестоматийный мальчик у Достоевского, которому вечером дали звездную карту, а утром он вернул ее со своими пометками. И к Толкину отношение не без высокомерия и чувства превосходства. Ну англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь. При этом у молодых читателей возникает желание «разоблачить» Толкина, низвести его до своего уровня. Общелюбимая ситуация на играх — Галадриэль сидит у костра и сушит мокрые носки. Впрочем, такое отношение идет от переводов, в которых эльфы нередко говорят, как грубые подростки. Это уже советское наследие в чистом виде — неприятие аристократизма. И, как бы мы ни открещивались от того времени, дух его все еще жив. Вот почему в большинстве переводов у Фродо и Сэма отношения запанибратские. А в подлиннике — это отношения слуги и хозяина. Поэтому Толкин просто необходим нам сегодня, если мы действительно желаем излечить приверженность ко всеобщему опрощению. Он — лекарство, которое надо давать по ложечке.

Наталья Семенова, занимающаяся исследованием творчества Толкина, говорит, что в ответ на ее критику перевода М&К нередко слышит: «зато классно написано». По ее словам, иногда из дальнейших объяснений можно понять, что имелось в виду: «гораздо лучше, чем Толкин».

Сочинение стихов, пародий и рассказов на толкиновские темы, несущие несомненный отпечаток специфически русского взгляда на жизнь, чрезвычайно популярно в России. Интервью для журнала «МК-Бульвар» Ника Перумова, одного из самых известных (а, по мнению некоторых русских толкинистов, печально известных) подражателей Толкину, являет собой великолепную иллюстрацию к упоминавшимся выше словам Марии Каменкович: «англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь…». Перумов известен в России как человек, который дописал Толкина. Его роман «Кольцо Тьмы» начинается через 300 лет после завершения Третьей эпохи. Роман наделал много шума. Перумов писал, что его роман — это реакция на описание Толкином Второй мировой войны.

— За державу обидно. 45-й год. Война в Европе кончается. Русские солдаты штурмуют Берлин, американцы трепыхаются на Рейне, немцы на восточном фронте дерутся насмерть. В тихой, мирной Англии господин Толкиен сидит в Оксфорде и пишет «Властелин Колец». Как ни открещивается Профессор от того, что «Властелин» — это не аналогия, что не имеет никакого отношения к войне, это рвалось, рвалось. Лезло. Для того чтобы после войны изображать Зло, идущее в бой под красным флагом, нужно было очень сильно его ненавидеть. Потому что тогда это было больше, чем просто боевое знамя, чем даже флаг страны, это было Знамя Победы. Эта одна из многих, многих причин… [по которым я решил завершить начатое Толкиеном].