Читать «Поумнел» онлайн - страница 21

Александр Ильич, оправляя свой шитый у француза сюртук, никак не предчувствовал, что его жена готовит ему такой допрос… Он уже был заранее убежден, что его дипломатии хватит на то, чтобы не дать Антонине Сергеевне и повода протестовать или возмущаться.

— Это ты? — спросил он ее, не поворачивая головы и даже глаз.

— Это я, — вздрагивающим звуком ответила она.

IX

Он тогда быстро повернул к ней голову и прошелся взглядом по всей ее фигуре, как будто что-то неладное почуялось ему.

— Tu as la migraine? — спросил он ее больше тоном беспокойства, чем заботы.

— Я совершенно здорова, — сказала отрывисто Антонина Сергеевна.

Муж ее сейчас догадался, что она не желает говорить по-французски. В таких пустяках можно было уступить ей. Но уклоняться от темы разговора он не хотел.

Пора ей быть с ним солидарной и понять, что пришло время жить настоящими интересами, а не фрондировать бесплодно, портить себе все замашками каких-то заговорщиков, "кажущих кукиш в кармане".

— Если ты утомлена, я оставлю разговор до другого раза.

— Я нисколько не утомлена.

Ее голос и отрывочность тона показывали, что она не может овладеть собою и только не знает, с чего ей начать, как выразить ее чувство.

— Видишь, мой друг, я хотел тебя предупредить… Мне пришло это на мысль по поводу нашей беседы… о тех господах, которые живут здесь под надзором… К выборам начнут съезжаться… бывать у нас. Ты понимаешь, вдруг один из этих господ пожалует к тебе… Например, этот… философ… Я ничего не говорил тебе до сих пор, но, право, лучше бы было воздержаться…

Она не дала ему докончить, села у своего письменного столика, но очень близко к нему, подалась к нему всем своим сухощавым телом, вытянула руки и оперлась ладонями в колено.

— Александр… — заговорила она, и приступ нервности зазвучал в ее голосе. Ее дыхание, горячее и порывистое, доходило до его лица. Зрачки были расширены. — Александр, я прошу тебя не продолжать в этом направлении. Я и без того настрадалась сегодня, видя, как ты позволяешь себе, не стыдишься, — она с трудом находила нужные слова, — не стыдишься говорить такие вещи, которые тебя возмущали бы десять лет тому назад… И это подтверждает то, что я начинаю чувствовать… Так нельзя, так нельзя! — вдруг оборвала она на резкой ноте, схватила себя обеими худыми руками за голову и откинулась на спинку низкого кресла.

Александр Ильич молчал. Что ж ему отвечать на ее тираду, и в такой неожиданной и неуместной форме?

Выходка жены была выражением чего-то накоплявшегося. Он не мог не думать о том, что могло происходить в последние годы в душе Антонины Сергеевны. Но сознание своего превосходства и постепенность сделок с своим "я " не давали ему предчувствия такого взрыва.

Он не узнавал ее. Откуда этот взгляд, возбужденность жестов и тона? «Восторженность» ее проявлялась прежде иначе, сентиментально, мечтательно, в разных идеях и стремлениях, во фразах, которым он же ее научил, в привычке обо всем говорить "с направлением". Но тут зазвучало нечто иное. И все-таки он не хотел сейчас же отвести удар, а ждал, к чему она придет.