Читать «Птичка-невеличка» онлайн - страница 2
Арон Тамаши
— Потом как-нибудь, погоди чуток, — сказал он.
— Потом нашепчешь?
— Да, да.
Борица тотчас успокоилась. Не для того ведь говорилось, чтоб — где слово, там и дело. Просто-напросто приятно поиграть с надеждой, словно с маленькой киской, что помахивает хвостиком в полумраке да еще урчит тихонечко от удовольствия, как сама земля на летней заре: прижмись ухом — и услышишь.
— Утречко настает, — сказала Борица.
— Да, вот-вот настанет, — отозвался Лукач.
А сам тем временем уже проворно одевался с той тщательностью и аккуратностью, как по случаю воскресенья. Потом побрился с особым старанием, подошел к кровати и встал перед Борицей.
— Соседке я обещался, — сказал он.
— Которой соседке? — спросила Борица.
— Анне.
— Можиной вдове?
— Ей.
Борица тотчас села, подтянула на плечах рубашку, поправила волосы.
— И что же такое ты ей обещал?
— Траву скосить.
— В саду?
— Нет, на Гужоре.
— В этакой глухомани?
— Да это ж совсем рядом, — ответил Лукач.
Женщина высунула из-под одеяла ногу и приумолкла, задумавшись, а сама при этом словно бы и не лежала в кровати, а парила на воздушной волне. Странный ветерок пронесся по комнате. Не было в этом ветерке обиды — одна тревога. А могла бы быть и обида, поняла ведь Борица, что Лукач правды сказать не захотел. Вроде как карася в порося перекрестил. А кому это надо?! Всякому ведь известно, а Лукачу еще и получше многих, что Гужор этот — самая что ни на есть глухомань. Дикое место, лес кругом, случись что меж двоих, господь бог и тот не узнает.
— Анна туда придет? — спросила она.
— К полудню подойдет, должно быть, — ответил Лукач.
Борица встала. Густые каштановые волосы отливали золотом в свете зари, тонкая ткань на груди натянулась.
— Что ж, траву ворошить и впрямь кому-то надобно, — тихо сказала она.
— Ну да, — отозвался Лукач.
— Да и обед косарю принести тоже.
Лукач совсем было собрался ответить: как же, мол, обычай такой, чтоб работнику обед носить, — да слово в горле застряло: уж больно хороша была Борица в набирающем силу утреннем свете. Послушайся он сейчас голоса страсти — гореть бы огнем гужорскому обещанию, но где-то в самой середке, там, где, должно быть, гнездится совесть, зазвучал другой голос. Заклубился перед глазами туман, и соткалось из него Аннино лицо в дымке грусти и укоризны.
— Али нет? — спросила Борица.
— Чего «нет»? — вздрогнул Лукач.
— Обед, говорю, Анна принесет али нет?
— Наверное.
— Чего «наверное»? Как-никак обычай.
И снова Лукач промолчал. Тайна, скрытая на дне души, не пускала слов на волю. Эх, как было бы славно взять да взломать все запоры и прямо сейчас, в нежном свете зари, поведать обо всем, что случилось летом сорок четвертого в том проклятом лесу, где они прятались с Анниным мужем. Прятались, да: роту всю разметало, а они оба двое, добрые друзья и к тому же соседи, укрылись вместе в лесу. Нужно было уходить, да Можа, бедняга, был ранен в ногу — пришлось остановиться. На привале Можа заснул, Лукача тоже сморило. Кабы не птаха, что усердно щебетала над головою, он бы совсем провалился в сон. Но птаха знай себе верещала как нанятая, подергивала алой головкой, чистила блестящие перышки на голубенькой грудке и зеленой спинке.