Читать «Фрося и Пестрянка» онлайн - страница 13

Для нее было все ясно. «Мамынька ушла на покос». Придет она поздно-поздно. Есть Фросе она ничего не оставила, потому что чашка, чайник и котелок в кухне пусты, а только в одной из этих посудин могли быть еда или питье. Это случалось уже не в первый раз. Фрося уже не раз испытала это ужасное одиночество в пустой летом школе, этот голод, который ей нечем было утолить целые шесть-семь часов.

Фрося знала, что «мамынька» ее любит. Она это чувствовала особенно в те долгие зимние вечера, когда они обе сидели вдвоем в кухне, и мать подолгу смотрела в глаза своей девочки, гладила ее белые, как лен, теперь уже заплетенные в жиденькую косичку волосики и, вдруг неожиданно всхлипнув, почти сердито отстраняла девочку от себя. Ни по чему так не знала Фрося, что мать ее любит, как по этому всхлипыванью, хотя от этого всхлипыванья сердце девочки мучительно надрывалось.

А знать это Фросе необходимо. Она и без того девочка робкая, забитая, хотя, в сущности, никто ее не бил, мать даже редко бранила. Забила ее та подавленность, та боязливость, какую она вечно чувствовала в своей матери. А не знать еще при этом, что тебя любят, для Фроси значило бы в конец быть несчастной. Теперь вот «мамынька» ушла, не оставив ей еды, и это было уж не в первый раз; а все-таки Фросе не так тяжело. «Мамынька» все-таки рано или поздно придет и накормит ее. «Мамынька», ведь, любит ее.

Фрося усиленно начала убеждать себя в этом, сидя в своей унылой позе, вся съежившись, как замерзшая, тоскующая на севере обезьянка. И вдруг Фрося заплакала. Крупные, светлые слезы потекли из ее больших не детски-печальных глаз на ее загорелые, покрытые веснушками и все-таки бледноватые впалые щеки.

Фрося как будто испугалась этих неожиданных слез. Она быстро вскочила на ноги, отерла краем рубашки слезы, надела старенькую юбчонку и побежала к колодцу. Там стояло старое ведро, наполовину налитое водой. Фрося с трудом дотащила его до крыльца и тут же умылась холодной водой. Потом вошла в школу, надела ситцевый поношенный сарафанчик, причесала роговым, жирным от набившейся перхоти, гребешком волосы, заплела тщательно свою косичку — «мышиный хвостик», как ее насмешливо называла барышня-учительница.

Фрося была готова. Босая, еще со слезами на глазах, она стала перед большим образом Спасителя в ярко блестящей ризе, который подарил школе попечитель, мясник Гобзин. Фрося «шепотком», как говорят в деревнях, точно робея самой себя, начала читать торопливо молитвы. Хотя она была еще неграмотная, но знала уже много молитв: она их все подслушала, прячась за дверью, когда ученики, один за другим, отвечали батюшке одни и те же молитвы. Она их запомнила сама для себя незаметно. И странно: она как будто даже стыдилась обнаруживать, что она так много знает молитв. Даже матери она этого не показывала.