Читать «Ученик слесаря» онлайн - страница 50

Пришлось задержаться на месте события до утра.

Иван вышел на улицу. Многотонные тучи нависли над цехом. Набрякли, словно небо вот-вот разразится свинцом. Оно и разразилось, но, разумеется, не свинцом — ливнем. Свирепым, но непродолжительным, ибо уже через три-четыре минуты силы небесные иссякли все. Но облако поменяло цвет, стало легче. Плавно уходя на запад, раскинув руки, словно по небу плыл труп.

Это была последняя жертва в четвертом цеху. И хоть ужас выгнал после этого из цеха еще четверых рабочих, оставшиеся воспрянули духом и обнадежились.

Приезжала комиссия в пиджаках, расследовала. Решили, что электрический бойлер на мгновенье оказался под напряжением, отсюда и произошло замыкание с последующим воспламенением Петрухиной головы. Может, написавшему это заключение и простительно. Может, он не такой умный, как Ом. Тогда совершенно непонятно, почему уровень жизни в таких пиджаках гораздо выше, раз они в этих пиджаках умами не блещут.

Говорили, что была экспертиза насчет наличия остатков на Петрухиной голове кислот или легковоспламеняющихся веществ, чтоб свалить вину на Ивана. Но ничего подобного не нашли.

Иван же считал, что смерть наступила в результате удара о бойлер. И не сколько, разумеется, от самого удара — ибо сколько бы искр из глаз при этом ни сыпалось, до воспламенения бы это не довело. А из-за того, что удар пришелся аккурат в табличку, на которой значилось имя бойлеропроизводителя: ООО «Агрегат». Ибо было же что-то такое в Петрухе, что боялось стоящих подряд трех одинаковых цифр. Скорее всего, это что-то, ослепленное яростью и азартом преследования, приняло эти буквы за стоящие кряду нолики. И воспламенилось от соприкосновения с ними. Кстати припомнился и ожог, полученный Петрухой от ключа 22х24. Ожог был незначительный, но и двойки на этом ключе не подряд были выставлены. И даже не так, как они здесь написаны, а входили в состав двух разных двузначных чисел, отстоявших друг от друга почти на длину ключа. Более того, можно было предположить, что с возрастанием зуба, и соответственно, силы в Петрухе, и его зависимость от этого трехзначного обстоятельства возрастала. У всякого Ахиллеса найдется уязвимое место. На хитрую жопу хрен с винтом есть. Жертв могло бы быть меньше, жертв вообще могло бы не быть, догадайся они, эти жертвы, да и Иван в том числе, откреститься от монстра этими или любыми другими тремя знаками.

Что сталось с зубом, Иван не знает. Захоронили, наверное, в одной могиле вместе с Петрухой. Хоронили его уже привычно — всем цехом. В закрытом гробу.

Зуб же, что за батареей лежал, остался на память у Ивана.

Иванов сосед, Болт, к сообщению о петле отнесся презрительно. Ибо и сам, готовя себя к худшему, спал на гвоздях, ходил по стеклам, глотал огонь, а под голову подкладывал живого ежа. А общий его комментарий был такой.

— В начале было слово, — сообщил он, по-своему истолковывая Евангелие от Иоанна, вернее, его филологический зачин. — И слово было — Фандюк. Если б он был не Фандюк, а другое, то ничего бы с ним не случилось.