Читать «Том 7. Эхо» онлайн - страница 323
Виктор Викторович Конецкий
Думаю, никто из зрителей не заметил, что нижеследующие строки декламирует Сергей Бондарчук. Кусками земного тепла, земной радости и печали корабли уплывают в море. Будьте счастливы, Корабли! И возвращайтесь! Так или иначе, как угодно, но непременно, всегда, возвращайтесь!
Для сурового Худсовета этого эпизода, озвученного ведущим кинохудожником страны, оказалось достаточно. Картину запустили. А вот получила ли Белла гонорар, не знаю.
Приезды провинциалов в столичный ЦДЛ заканчивались обычно опозданием на поезд или самолет.
И в тот раз я вдруг обнаружил, что моя «Красная стрела» на пути в Питер, вероятно, уже миновала Клин. Ночевать было негде.
Белла говорит:
— А ты будешь паинькой, если я дам тебе ключ от квартиры? Там знаменитости живут, учти. Даже Евгений Иосифович Габрилович…
— Ну и черт с ним. А я буду тихий, как мышка.
— Мышей я боюсь… Вот ключ, и будь тихий, как совсем старенький скиф.
— Буду, — заверил я, проверив наличие фляги с коньяком в заднем кармане брюк.
Квартира Беллы была однокомнатной. Интерьер — раскладушка, безносый чайник на газовой плите в кухне, чашка… На полу вдоль стен с десяток портретов Беллы маслом неизвестных мне художников, но очень хороших.
И это все. Мне больше ничего и не надо было. Хотел замастырить чаек, но газ не зажегся, глотнул коньячку и мирно, тихо заснул.
Приснился штурм Измаила Суворовым.
Какие-то сотрясения, удары, треск дерева, вопли…
Толпа турок взламывала с лестницы дверь в квартиру. Предводительствовал классик советской кинодраматургии Габрилович.
— Газ! Открыть окна! Где хозяйка??? Милицию!!! Взлетим на воздух!!! Кто вы такой?..
Я был в трусах и тельняшке.
Вечером газ не шел и я не перекрыл краник. К утру весь дом оказался прогазованным от киля до клотика. Ладно, то, что я не сдох, — на то Господня воля. Но я так люблю первую сигарету! Если бы я чиркнул спичку?!
Понятия не имею, как Белла расхлебывала скандал.
В январе 1984 года меня тряхнул инфаркт. Откачивали в больнице имени Ленина. С врачами и врачихами я подружился. И где-то в марте пригласил их в гости — человек пятнадцать.
Жил тогда один. Повар я хороший, дипломированный даже. Приготовил стол, нацепил парадную форму, слюнки глотаю, жду гостей.
Звонок.
На пороге Белла с огромным букетом замечательных роз.
— Господи! Какими судьбами?!
Оказывается, она по моим следам угодила в ту самую больницу. Только, к счастью, по менее дрянному делу. И содержали ее там на свободном режиме. Узнала, что врачи у меня собираются, и приехала.
— Розы, — говорит, — в вазу не ставь. Пусть они в холодной водичке в ванной поживут.
Пустил цветочки в ванную в свободное плавание, открыл краны на полную мощь.
Явились айболиты.
Все было замечательно: и люди хорошие, и Белла стихи читала, и весна на дворе.
Лекаря сбросили груз забот. Белла читала стихи о Петре Первом: Всяк царь мне дик и чужд. Знать не хочу!
И все же мне не подспудна власть — уставить в землю перст, и причинить земле колонн и шпилей всходы, и предрешить того, кто должен их воспеть. Из Африки изъять и приручить арапа, привить ожог чужбин Опочке и Твери…