В густой глубине, в сердцевине всего сущеговорожит, затаившись, всеобщее тождество.Потому-то камни так похожи на время,потому-то их гранёная твердь пропахла вечностьюи морской водой, пропитанной снами и солью.Всё вокруг накрепко связано собственной сутью:и чёрная тяжесть руды, и свет твоей коживплетаются в звучание слова ночь.Краски пшеничного поля, твердыня гранита, слёзыи вещи, смастерённые из дерева, дублёной кожи и шерсти —ветхие, линялые, неотличимые одна от другой вещи, —они сплошной стеной сомкнулись вокруг меня.Тружусь, стиснув зубы. Кружу над самим собой,словно ворон над смертью — траурный ворон.Размышляю, втиснутый в закоулки времени,посреди материка молчания.Дробное тепло сочится с неба.И, соединяясь корнями, держава смутных подобийстискивает вокруг меня своё кольцо.
